Вскоре приехали к смолокурам. На поляне — три избушки с подслеповатыми окнами, пригоны для скота — вот и весь поселок. Между коробами с древесным углем бродили гуси. Привалившись к куче навоза, лежа облизывала бок пестрая корова.
У одной избушки древний дед, в посконной до колен рубахе, тесал колья. Заметив вооруженных всадников, он воткнул в чурку топор и сел на смолистые бревна. Ждал, когда подъедут к нему и заведут разговор. Уж непременно о чем-нибудь спросят, коли рыщут глазами.
— Видел, дедка, кого? — заговорил Костя, подворачивая коня.
— Нет, — ответил старик, рассматривая алую ленточку на Костиной папахе. — Тут Сазон из Сорокиной проезжал. Про белых обсказывал. Он на Сосновку ударился.
— Ну, это мы знаем. Водички не дашь попить?
— У сеней в кадке, — кивнул дед.
Крякая, пили холодную воду, от которой ломило зубы. Потом сели на коней и поехали шагом. До Сорокиной — совсем немного, всего несколько верст.
— Белых-то не боитесь? Не густо вас, — крикнул вдогонку дед.
— Сами не управимся — тебя позовем, — весело ответил кто-то из разведчиков.
Солнце освещало верхушки сосен, и они отливали золотом. А внизу густел вечерний сумрак. Разведчиков настораживали похожие на людей темные фигуры кустов. Хотелось вскинуть винтовку и выстрелить.
Один Костя казался совершенно равнодушным. Он ехал, опустив голову на грудь, будто дремал. На самом же деле Костя был внутренне собран и слышал каждый шорох. Он знал: еще одна елань — и разведчики въедут в Сорокину.
Бор поредел. Впереди между стволами деревьев тускло засветилось небо. Костя дал знак остановиться. Всадники сгрудились.
— Взгляну, что там. Будь я их командиром, выставил бы посты в этом месте, — вполголоса проговорил Костя, слезая с коня.
Он бесшумно метнулся к кромке бора и выглянул из-за росших на опушке кустов. Да так и присел: прямо перед ним, на елани, стояла группа конных — человек двадцать. Они были в яркой голубой форме. Анненковские уланы! Наверное, тоже выехали в разведку. Среди них — офицер, молодой с черными тонкими усиками. Он что-то сказал солдатам — и все рассмеялись.
— Ну, погодите же! Вы у меня посмеетесь, — прошептал Костя, отползая по сырой пахучей прели.
Его с нетерпением ждали. Костя ничего не объяснил бойцам. Он только взял у разведчика, стоявшего рядом с ним, пику и отдал тому свой наган. Взлетел в седло и приказал:
— Скачу один. А вы трогайтесь рысью.
Древком пики подстегнул Костя Рыжку. Конь присел на задние ноги, сделал сильный рывок и, вытянув шею, устремился вперед.
Нет, никогда еще не испытывал Костя такого упоения боем, как сейчас! Во всем теле была легкость, и вместе с этим оно напрягалось каждым мускулом. Костя чувствовал прилившую вдруг силу. Она распирала его, торопила с началом битвы. А может, это — ненависть к врагу, которую он взлелеял в своем сердце?
Увидев скачущего к ним всадника, уланы ничего сначала не поняли. Застыли в растерянности. Но кто-то из них успел выстрелить прежде, чем Костина пика со свистом вошла в грудь офицера. Рванув ее, Костя древком сшиб на землю еще одного улана, и тогда остальные, шпоря коней, бросились наутек. Они на скаку срывали с плеч винтовки и, не целясь, стреляли.
Костя преследовал их. Вот он догнал здорового атаманца и всадил ему пику в бок. В это время конь улана круто повернул с дороги — и сухое древко пики лопнуло. У Кости в руках осталась лишь палка длиной в аршин.
Товарищи убитого, скакавшие чуть впереди, опомнились. Они развернули коней и отчаянно навалились на безоружного Костю. Страшным ударом по голове вышибли из седла. Но он не успел упасть наземь. Дюжие руки подхватили Костю и бросили вверх. И сознание его угасло.
Красные разведчики погнались за уланами. Они видели, как атаманец перекинул Костю в свое седло. Однако догнать белых не могли. Из леска, что узкой полоской темнел у самого села, захлопали выстрелы, и разведчики повернули коней.
Очнулся Костя уже ночью. Он лежал на голых досках. Пахло березовыми вениками. Приподнялся с трудом и что-то задел локтем. Всплеснула вода. Да это же баня! Почему он здесь? Как попал сюда?
Косте хотелось восстановить в памяти все, что произошло сегодня. Но он не мог собраться с мыслями. Голова была тяжелой и словно двоилась.
Костя дотянулся до ушата, зачерпнул пригоршню воды и плеснул в лицо. Стало как будто легче.
Наконец, вспомнил он, что уезжал из Сосновки под вечер. Вспомнил старика-смолокура. Забавный старик! Должно быть, из староверов. Седой, а дюжий.
Потом была атака. Нет, Костя бросился на улан в одиночку. Сшиб одного, другого… Потом… Обломилось древко у пики…