— Попоем песни, — добавил Владимир.
Морька, наконец, сообразила, что это ухажеры. Осмелела.
— Так бы сразу и сказали, что пришли по кобелиному делу. А то — «посидим, потолкуем». Больно мне надо толковать с вами! — фыркнула она.
— Пойдешь?
— Захочу, так пойду.
— Куда вы ее? — с крыльца донесся тревожный голос Морькиной матери.
— Я скоро вернусь, — ответила дочь.
Попадья обрадовалась гостям, особенно Мансурову, который понравился ей с первой же встречи. Поручик был до того симпатичный и обходительный, что у матушки заходилось сердце. Она даже не спросила об отце Василии.
Матушка проворно собрала на стол. Принесла четверть самогона, пирожки, сметану. В огород за огурцами ходила вместе с Мансуровым. Он поцеловал ее в сенях:
— Вы определенно в моем вкусе, — и, стиснув, притянул матушку к себе.
— Да неужели? А вы похожи на одного моего знакомого. Только он флотский. Тоже любит обхождение, — кокетливо сказала она, коснувшись рукой колючей щеки Мансурова.
Гуляли почти всю ночь. Подвыпивший Владимир похвастался Морьке, что сделает нищими и арестует Завгородних и Гаврилу.
— Я покажу им, как бунтовать! Я в штабе генерала Матковского служил! Ты не знаешь Матковского? О-о-о! Это — генерал!..
На рассвете Мансуров оделся и окунул голову в ведро с водой. Затем насухо вытер полотенцем волосы, взбил чуб. В это время в горнице Владимир прощался с Морькой.
— Цалуйся, да не слюнявь, — шлепнув его по губам, недовольно проговорила она.
Матушка не провожала гостей. Ее выворачивало наизнанку: выпила лишнего. Свесив с постели растрепанную голову, стонала и отплевывалась. Мансуров взглянул на нее и тоже сплюнул.
По пути домой Владимир в подробностях рассказывал о своей победе над Морькой. Говорил с циничной откровенностью, ожидая мансуровской похвалы. Тот слушал, посмеиваясь, и, в свою очередь, небрежно сказал:
— А я матушку наделил дурной болезнью. На память!..
От попадьи Морька пошла не домой, а к тетке Ганне и к Завгородним. Передала все, чем хвастался Владимир.
— Любка пусть к нам идет. У нас искать не станут, — пригласила она.
— Пусть, — Домна впервые с добротой посмотрела на Морьку.
Макара Артемьевича Домна спровадила к бабке Лопатенчихе, а сама села на крыльцо ждать атаманцев.
Нюрка и Маруся в этот вечер рано прибрались в лазарете. Им помогал Проша. Пока они мыли полы и стирали повязки, он чистил золой закопченное на костре железное ведро, наколол дров.
— Я уже привык. Одной рукой что хочешь могу сделать, — похвалился он, складывая поленья под навесом.
Управившись с делами, сестры милосердия сели у окна. Маруся достала из мешочка клубки шерсти, спицы и принялась вязать чулки. Нюрка наблюдала, с какой привычной ловкостью работают ее руки. Позавидовала. Сама Нюрка не умеет так. Вот вязать кружева — другой разговор, в этом Нюрка едва ли уступит кому в Покровском. Недаром к ней ходит учиться вся Грива. Повязала бы сейчас, да крючок куда-то запропастился, и ниток нет подходящих.
— Петя обещал кого-нибудь послать во Вспольск за йодом. Будут бои, раненых навезут, что станем делать? — озабоченно сказала Маруся. — У Пети есть во Вспольске Абрам Давыдович, он достанет.
— И еще нужно бы другого фельдшера. Одному Семену Кузьмичу трудно. Попервости совсем запарился. А я какая ему помощница. Только подать что, больше ничего не смыслила, — с грустью покачала головой Нюрка. Она думала о Романе и Любке. Хорошо бы, чтоб Нюрку послали учиться на доктора. А теперь бы съездить ей во Вспольск за йодом. Но тут же перечила себе: да разве это хорошо? Она и так измучилась разлукой с Романом. Раньше, когда Маруси еще не было в лазарете, Нюрка в суете да в работе как-то забывалась. Теперь же дни стали невыносимо долгими, ночи — бессонными. Не было той минуты, когда бы она не ожидала Романа. Радость и горе сплелись для Нюрки в один большой клубок, размотать который она не в силах.
Когда у бора послышались выстрелы, Нюрка тревожно посмотрела на Марусю и отвела взгляд. Она поняла, что это значит. Но нужно держать себя. Не трусить. Может, отобьется дружина. Может, подоспеют партизаны из Сосновки.
— Что это? Бой? — беспокойно завозился на постели раненный в голову мужик.
— Стреляют, — подтвердили другие.
Проня подскочил к окну. Хотел распахнуть створки, но Нюрка отвела его руку.
— Не паникуй, — прошептала она, загораживая окно спиной.
Проня забегал по комнате, оглядывая стены, пол, потолок. Он искал хоть какое-нибудь оружие, чтоб защитить Нюрку, товарищей, себя. Но ничего подходящего здесь не нашлось, и Проня кинулся в сени. Тут же он вернулся с топором.