— Не очень, это правда. Но и вы не умеете их приструнить. И сами берете себе в советники буржуев. Значит, мы квиты.
«Он зубастый, злой и умный. Как же это он не примкнул к нам? — подумал Григореску. — Видно, пользуется авторитетом. Выступает от имени всех!»
— Пусть будет, как говоришь, дядя Георге, — сказал он ему, как старому знакомому (в каком-то смысле, так оно и было, он уже встречал подобных людей). — Но повремените часа два. Если что — переходите к действиям. Я же повторяю свое предложение: возьмите меня в советники. Я в этом разбираюсь лучше, чем господин министр Шулуциу.
— Ну что же, сейчас дело к ночи. Мы не на работе. Подождем два часа.
— А на вокзале кто-нибудь работает?
— Конечно. Там господин начальник, — ответил Георге.
Лишь тогда Григореску поглядел на затемненную виллу пристально, с напряженным вниманием. Потом круто повернулся.
— Итак, до встречи через два часа. А пока — смотрите в оба, чтобы не испарились наши «клиенты», — сказал Григореску и сел в машину. Затем обратился к Дэнкушу: — Какого черта вы допустили такое? Пришло бы в голову оппозиции воспользоваться этим случаем, поглядели бы вы, в какой попали бы переплет! Забастовка, организованная царанистами против правительства, возглавляемого коммунистами! Красота! Лучше бы не начинали, чем бросать на полпути.
— Мы получили такие инструкции, — тихо сказал Дэнкуш. — Но я понял, что тут произошла ошибка.
— Хорошо, что хоть это понял, — ответил Григореску и умолк.
В здании комитета их уже ждал прокурор Маня, с невозмутимым видом сидевший на стуле. Если его вызвали теперь, когда кто-то прибыл из Бухареста на самолете, значит, он не ошибся. Если его оставят в должности, все будет ясно. Когда в дверях показался Григореску, он встал и представился.
— Прокурор Юлиан Маня. Мне сообщили, что вы вызывали меня.
Григореску внимательно посмотрел ему в глаза, словно взвешивал его. Экзамен он выдержал — в мыслях Григореску мелькнуло одно только слово: «Годится».
— Пойдемте-ка в кабинет поговорим, — предложил он прокурору.
Он вошел первым и пригласил того сесть. Сам же лишь прошелся взад-вперед, чтобы размяться, и остался стоять. Он летел в самолете, проводил совещание, сидел в тесной машине и весь занемел.
— Скажите, вы коммунист? — спросил он Маню.
Прокурор неопределенно повел головой. Ему нужно было быть начеку и не спешить. Его судьба явно была в руках этого человека, он это понял, как только тот появился в дверях. И не только его личная судьба. Рука у приезжего железная, это бросается в глаза. «Если я отвечу «да», он сразу почувствует неправду, если скажу «нет», возможно, будет лучше, но он станет осторожничать, полагая, что у меня навязчивая идея правдоискательства», — пронеслось в мыслях прокурора. Это был для него кульминационный момент, и он нашел четкий ответ:
— Я готов вам помочь!
— Почему? — спросил Григореску, но тут же отвлекся от этого вопроса. — Ладно, это мы обсудим в другой раз, теперь не время. Лучше скажите мне вот что: вы совершенно уверены, что комиссар Месешан ликвидировал столяра для того, чтобы покрыть Карлика?
— Совершенно уверен.
— Можете доказать? — спросил Григореску, сверля его взглядом.
Ему понравилась уверенность прокурора, тут же стало ясно, что это человек дела. «Он будет нам полезен: без гонора и точен, как хорошо налаженная машина».
— Да. Это мне не трудно. Но я не могу действовать через голову главного прокурора.
— Главный прокурор подкуплен?
— Нет, но ему не по душе ваши методы, и из антипатии он может тянуть дело, совать палки в колеса.
— Плохо и то и другое. Главное сейчас — быстрота.
— Знаю, — ответил Маня. — Народ недоволен и легко может изменить направление атаки.
— Верно, — сказал Григореску. — Вот что, начинайте расследование. До завтрашнего утра вы являетесь главным прокурором.
Маня, казалось, не слышал этой последней фразы и не изменил выражения лица. «Это лишь начало», — подумал он. И перешел прямо к делу:
— Скорей всего, сейчас Месешан выбивает показания из жены убитого столяра. Я поеду туда и буду держать вас в курсе.
— Ладно, ступайте. И не беспокойтесь насчет главного прокурора.
Когда Григореску вернулся в зал, где обычно проходили заседания уездного комитета партии, там уже собрались представители других группировок и партий общего блока. Григореску пригласил их сесть вокруг стола и попросил уточнить ситуацию. Он услышал от них примерно то же, что и раньше, и осторожно сказал: