— Господин прокурор, клянусь вам, он признался. Даю вам честное слово, — сказал Матус прокурору, когда они вышли.
— Верю. Но он решил поиздеваться над вами. Некоторым образом он дает вам урок, хоть и хочет унизить вас. Таким манером он выводит вас из игры, вы уже не можете взять верх над ним, раз попались на его провокацию. Вы должны подавлять противника, властвовать над ним. Маленькая психологическая война, которую нужно уметь вести, несмотря на то, что преступник в ваших руках. Ладно, не переживайте. Все равно ему крышка. У меня для вас есть другое прекрасное поручение. Вот мандат на арест Лумея Иона — Карлика. Но вы не арестовывайте его. Пригласите его в полицию для дачи показаний. Сами не входите к нему, а передайте повестку через кого-нибудь у ворот. Ни в коем случае не входите, чтоб он не захватил вас в заложники. Это приказ префекта.
Матус кивнул и отправился на виллу Грёдль по дороге, которую уже проделал несколько раз за последние сутки. Он чувствовал себя гордым и страстно желал схватить Карлика и отомстить ему за то, что Месешан, сообщник бандитов, так унизил его.
После минутного состояния экзальтации Карлик, стоявший на башне, вернулся в сумеречный мир, скрадывающий очертания города. Редкие выкрики толпы не производили на него никакого впечатления, его возмущал громкий смех приспешников, которые веселились, празднуя победу его мудрости. Его инстинкт снова работал так же верно, как в ту начальную пору, когда он создавал свою империю. «Спасения нет!» — беспрестанно вертелось у него в мозгу. Раньше или позже все кончится. Его инстинкт предвещал только гибель, но не толкал его к действию. Мысль скрывалась где-то в глубине его существа, становясь скорее каким-то смутным чувством, смешанным со странной гордостью, — все что осталось у него от безумных минут на башне. «Никуда я не уйду, никуда! Я заставлю выкопать себе могилу здесь, между двумя огромными бассейнами барона, ведь его преемник я, а не тот старик, который собирал книги, ни черта в них не понимая!» Теперь он уже не был всемогущим Карликом.
Двое из его приближенных просунули головы в дверь и сказали:
— Ушли, убрались эти крикуны — ура! Да здравствует наш атаман!
— Почему ушли? — с недоверием спросил он, спросил чуть ли не равнодушно, предчувствуя, что если и выкарабкается, то уже не будет таким могучим, каким ощущал себя в этот зимний вечер.
— Мы слышали, что кто-то обещал им навести порядок. Правда, дескать, восторжествует, — ухмыльнулся Генча.
— Возможно, — задумчиво сказал Карлик.
Те двое громко рассмеялись и ответили:
— Как же! Истинная правда. Молочные реки потекут по улицам между кисельными берегами. Становись на карачки и лакай.
— Вот что, — сказал Карлик, — кто хочет уйти, пусть уходит. Идите и гуляйте в другом месте. Или вообще уходите, если есть куда уйти.
— Не гони нас, хозяин, — ответил Генча. — Нам хорошо здесь, рядом с тобой. Что нам делать в другом месте? У нас есть еда, есть питье, и мы даже составили партию в покер. Уже не играем в «очко», а вчетвером в покер, как большие господа. И спать не собираемся до утра. Я только что сделал ставку — прибавил двадцать миллионов, и никто не поставил на кон. У меня их не было, но я знал, что выиграю. Завтра все опять будет в порядке. Потеряли и мы денек в жизни, но ничего, теперь они смекнули — мы им не по зубам.
— Скажите, а охрану вокруг виллы они сняли? — спросил Карлик.
— Нет. Но пусть еще поиграются. Мы в покер, а они в охрану. Воры и сторожа.
— Ладно, — сказал Карлик. — Я повторяю: кто хочет уйти, пусть уходит. А теперь — оставьте меня.
Когда они вернулись в начале третьего ночи, то застали Карлика за большим столом, покрытым горками золотых монет: наполеондоров, золотых королевы Виктории, гульденов, турецких монет из красного золота, тяжелых золотых медалей короля Фердинанда I. Рядом лежали пачки зеленых банкнот, с которых сурово и грустно глядели Вашингтон, Джефферсон, Линкольн — великие государственные мужи с лицами, потертыми и захватанными сотнями рук, которые пересчитывали их, словно овец, их, когда-то первых богачей мира и пастырей народа. Весь стол был засыпан деньгами, горками колец, брошек, медальонов с нежными лицами прекрасных женщин, чья алчность была тщательно скрыта благородной внешностью, серег с бриллиантами и сапфирами, была даже страшноватая кучка золотых зубов, купленных у одного офицера СС, которому бандиты помогали пробраться через западную границу и которого задушил Генча, главарь контрабандистов. Это было состояние в миллион долларов, не меньше.