Со студенческой скамьи считая себя интеллектуально и нравственно исключительным, Белюстин, по всей видимости, готовился к блестящей и успешной карьере, мечтам о которой не суждено было сбыться. Вместо всеобщего признания, академического образования и доходного места будущий публицист оказывается в провинции, уклад жизни которой не прибавлял энтузиазма молодому священнику. При анализе дневников и писем Белюстина становится очевидным, что сельская жизнь тяготит его, и, проходя свое служение в селе, он грезит переводом в одну из столиц, более предпочитая Москву[133]. Хлопоты о переводе занимали ум священника почти всю его жизнь, и желание покинуть провинциальный Калязин, о котором он часто отзывался самым нелицеприятным образом[134], мотивировалось необходимостью дать образование своим детям[135], а иногда желанием заниматься наукой и публицистикой без отвлечения на приходскую деятельность[136]. Возможно, на мысль служить, не имея прихода, отца Иоанна натолкнуло не только желание уединенности и достатка, но и разочарование в результатах своего пастырства. Белюстин не видел коренных перемен в жизни мирян и считал русский народ безрелигиозным и безнравственным в высшей степени[137]. Несмотря на желание закрыться от мира в рабочем кабинете и отрицательную оценку народной религиозности, Белюстин часто не без самохвальства пишет о собственных трудах на благо Церкви, о том, что прихожане ценят его и не принимаются за серьезные дела без его благословения[138], о роли горожан в деле его назначения в Калязин и о хлопотах паствы ради его награды саном протоиерея[139].
Очевидно, Белюстин знает себе цену и не стесняется говорить об этом. Что касается отношения к своим собратьям, то, изучив жизнь местного духовенства, Белюстин еще раз убеждается в своей исключительности[140] и не входит в близкие отношения не только с соседними причтами, которые, по его мнению, под покровом епископа[141] живут безнравственно и во мраке невежества[142], но даже со священством своего прихода[143]. Чувство исключительности сопровождает его на протяжении всей жизни, а невозможность претворить эту исключительность во что-либо материальное погружает Белюстина в глубокую печаль и уныние, иногда его даже посещают мысли о добровольном сложении священного сана[144]. Кроме того, постоянный страх наказания[145] за публикуемые им под псевдонимами[146] статьи в различных газетах и журналах[147], которые, однако, периодически без согласия Белюстина были подписаны его именем[148], спровоцировал в нем еще большее недоверие не только к презираемому им священноначалию[149], но и ко всему окружающему миру. Священник И. С. Белюстин чувствовал себя находящимся под постоянным наблюдением, был уверен, что его письма и корреспонденцию периодически воруют[150], и не уставал напоминать редакторам печатных изданий о невозможности публикации его статей с указанием авторства[151].
Важным и во многом определяющим событием в жизни свящ. И. С. Белюстина стала его встреча с митрополитом Филаретом (Дроздовым), которая состоялась 20 мая 1848 г. и закончилась крахом надежд священника на перевод в Москву[152]. Белюстин в своем дневнике достаточно эмоционально описывает подробности этой встречи, не скрывая негодования в адрес митрополита. Стараниями своего родственника Белюстин добивается встречи с митрополитом Филаретом и, не сомневаясь в своих интеллектуальных способностях, предоставляет владыке некоторые свои сочинения. Однако, к большому удивлению Белюстина, митрополит, письмом пригласивший священника на аудиенцию, оценил его труды крайне негативно и отказал в просьбе принять его в московский клир[153]. Белюстин не согласился с московским архиереем и впоследствии затаил злобу на митр. Филарета, обвиняя его в зависти, гордыне, жестокости и многих других пороках[154]. Однако это не единственный случай, когда отец Иоанн получал ложную надежду на желаемый им перевод из Калязина. В 1858 г. В. А. Половцов, в переписке с которым отец Иоанн достиг близких и даже дружеских отношений, предпринял попытку добиться перевода Белюстина в Санкт-Петербург. Данная попытка стала не только очередным разочарованием для Белюстина, но и поводом к осуждению сложившейся практики продвижения по карьерной лестнице в Церкви. Отец Иоанн в письме к Половцову от 8 февраля 1858 г. с благодарностью и горечью одновременно, считая себя как минимум не менее достойным места в столице, чем те, кто их занимает, рассуждал об истинных и формальных заслугах перед Церковью, считая, что формальные заслуги в настоящее время берут верх над истинными[155]. Очередная надежда на перевод появилась в январе 1859 г., когда протопресвитер В. Б. Бажанов предложил Белюстину место в одном из гренадерских полков[156], но которое, несмотря на боязливое согласие священника[157], так и не состоялось. В дальнейшем о переводе Белюстина радели и другие благодетели Калязинского священника. Из целого ряда писем становится очевидным, что об устройстве его жизни заботились такие люди, как М. П. Погодин[158], князь Урусов[159], Василькова[160], О. В. Ушинская[161], В. Ф. Одоевский[162] и М. И. Семевский[163], однако список не исчерпывается указанными фамилиями, и ходатаев было больше. Несмотря на все хлопоты, Белюстин так и не сменил места служения, хотя иногда одно его согласие могло бы решить данный вопрос[164].
133
Иногда Белюстин лукавит, и на страницах дневника можно найти взаимоисключающие друг друга мысли. Так, например, мы видим в дневнике или в письмах известным особам постоянные хлопоты о переводе на более достойное место (РГАЛИ. Ф. 373. Оп. 1. Д. 79. Л. 28–30 об.), и в то же время встречаем указания на однажды данное самому себе и сдержанное слово не переходить никуда из Калязина, даже если для этого будут все возможности (
134
В письме к А. В. Половцову от 8 февраля 1858 г. И. С. Белюстин выражал желание покинуть место своего служения: «Конечно, и теперь еще сильно желание мое оставить Калязин…», а 6 ноября 1858 г. прибавляет к этому желанию характеристику окружающей его среде: «Одичал совсем в поганом калязинском болоте!» (РНБ ОР. Ф. 601. Д. 1413. Л. 16, 30). Спустя почти два года, в письме к М. И. Семевскому от 9 октября 1960 г., И. С. Белюстин еще более резко выражает свое недовольство относительно обстоятельств жизни и служения в Калязине: «Не в калязинском болоте вонючем и миазмическом дышать свободно; не скованному по рукам и ногам, с тяжким гнетом над головой порываться к деятельности» (ИРЛИ ОР. Ф. 274. Оп. 1. Д. 74. Л. 1). В письме к М. П. Погодину от 26 ноября 1868 г., полный разочарования, он пишет: «Хоть бы наконец то жизни вырваться из этого омута, в котором даже ангел с неба совсем бы одубел» (РГАЛИ. Ф. 373. Оп. 1. Д. 79).
135
В письме к А. В. Половцову от 6 октября 1859 г. И. С. Белюстин указывает на причину своего желания покинуть Калязин: «Оставить Калязин и переселиться в другой город, более удобный для воспитания и устройства детей…» (РНБ ОР. Ф. 601. Д. 1413. Л. 40–40 об.).
136
Белюстин, ради получения средств, которых оказалось бы достаточно для того, чтобы дать образование детям, готов ехать в любой город, лишь бы храм был без прихода при казенном учреждении, что не мешало бы кабинетной деятельности священника. (РНБ ОР. Ф. 601. Д. 141. Л. 16).
137
В письме М. И. Семевскому от 12 января 1861 г. И. С. Белюстин пишет: «…тысячи душ открывались во всей полноте предо мною и я знаю настроение народа не по теории, а по самой горькой практике. Народ наш безрелигиозен и безнравственнен в высшей степени…» (ИРЛИ ОР. Ф. 274. Оп. 1. Д. 74. Л. 7–10 об.).
139
Прихожане действительно ценили Белюстина и просили наградить его за многие заслуги саном протоиерея (РГИА. Ф. 796. Оп. 160. Д. 831. Л. 32–35;
140
РНБ ОР. Ф. 377. Д. 474. Л. 1–2 об.; РНБ ОР. Ф. 601. Д. 1413. Л. 16–17 об.; РГАЛИ. Ф. 275 Оп. 4. Д. 12. Л. 34–35 об.; РГАЛИ. Ф. 373. Оп. 1. Д. 79. Л. 10–11 об., 33–34.
141
В письме к И. С. Аксакову от 1 февраля 1868 г. Белюстин характеризует не только правящего архиерея и местное духовенство, но и монашество в целом: «Ар[хи].еп[ископ]. Филофей (Успенский.
142
В письме к А. С. Суворину от 30 марта 1881 г. И. С. Белюстин пишет: «Поповство с чиновничеством совсем изъерничались у нас, завлекая в кутежи и картеж состоятельных юнцов и обделывая всенаглейшим образом. Моя домашняя борьба с этими ерниками не ведет ни к чему, потому что поддержки нет…» (РГАЛИ. Ф. 459. Оп. 1. Д. 307. Л. 17).
145
В письме к А. Д. Желтухину от 24 февраля 1858 г. И. С. Белюстин делится своими мыслями и опасениями, утверждая, что каждый раз, садясь за написание какой-либо статьи, слышит внутренний голос, шепчущий ему о возможных последствиях его литературной деятельности (ИРЛИ ОР. Ф. 616. Д. 6. Л. 1–2 об.).
146
Наиболее известные псевдонимы, которые использовал Белюстин: «Бэль» (РНБ ОР. Ф. 37. Д. 703. Л. 1; РНБ ОР. Ф. 37. Д. 89), «Б» и «Б-н» (ИРЛИ ОР. Ф. 293. Оп. 1. Д. 204. Л. 7–8).
147
Список наиболее известных периодических изданий, на страницах которых публиковали статьи И. С. Белюстина: «Церковно-общественный вестник»; «Санкт-Петербургские ведомости» (РГИА. Ф. 796. Оп. 154. Д. 1425); «Русский вестник» и «Русская старина» (ИРЛИ ОР. Ф. 274. Оп. 1. Д. 74. Л. 3–4; РНБ ОР. Ф. 601. Д. 1413. Л. 38–39 об.); «Вестник Европы» (ИРЛИ ОР. Ф. 293. Оп. 1. Д. 204); «Журнал землевладельцев», «Московские ведомости», «Русская газета» и «Журнал Министерства Народного Просвещения» (РНБ ОР. Ф. 601. Д. 1413. Л. 20 об.; 38–39 об.; 74–75); «Голос» (РНБ ОР. Ф. 391. Д. 188); «Москвитянин» (
148
Белюстин в письме к А. А. Краевскому от 29 января 1866 г. возмущается тем, что редактор без дозволения автора поставил его подпись под статьей «Новое миссионерное», и, как следствие, опасается преследования духовных властей не только за содержание статьи, но и за участие в газете «Голос». (РНБ ОР. Ф. 391. Д. 188. Л. 4–5).
149
Отношение Белюстина к священноначалию выражено во многих его публикациях, дневнике и письмах. Например, на сообщенную ему А. А. Краевским новость о намерении обер-прокурора А. П. Толстого создать еще два десятка архиерейских мест И. С. Белюстин пишет: «Что значит создание новых 20 архиереев вместо того, чтобы и старых то послать ко всем чертям?» (РНБ ОР. Ф. 391. Д. 188. Л. 11). Еще более резко в адрес епископата Белюстин высказывается в письме к В. А. Половцову от 30 января 1859 г.: «…считал архиереев людьми. Оказалось, мой брат, зверьми более кровожадными, чем звери африканских пустынь…» (РНБ ОР. Ф. 601. Д. 1413. Л. 31).
150
О воровстве его писем он предупреждал И. П. Корнилова (РНБ ОР. Ф. 377. Д. 474. Л. 2–4), В. А. Половцова (РНБ ОР. Ф. 601. Д. 1413. Л. 70–71), А. А. Краевского (РНБ ОР. Ф. 391. Д. 188. Л. 6–7 об.), М. П. Погодина (РГАЛИ. Ф. 373. Оп. 1. Д. 79. Л. 23–24 об.).
153
155
«Что сделали вы у митрополита петербургского, то же сделал и Морошкин у митрополита Московского (в 1852 г.) [Белюстин указывает 1852 г., однако данная история произошла, по данным Т. Г. Леонтьевой, в 1848 г. (
157
Белюстин осознавал, что скитание с полком при наличии большой семьи будет мучительным, но неприязнь к местной церковной власти брала верх над данными рассуждениями: «…бежать, бежать немедленно из-под темной адской власти. Хитра она на зло» (РНБ ОР. Ф. 601. Д. 1413. Л. 32).
158
В письме от 26 ноября 1868 г. Белюстин с надеждой пишет Погодину о том, чтобы ходатайство последнего перед митрополитом было принято благосклонно (РГАЛИ. Ф. 373. Оп. 1. Д. 79).
160
В письме к Н. С. Лескову от 11 марта 1877 г. И. С. Белюстин среди прочего пишет, что Василькова (личность установить не удалось) в течение долгого времени звала его в Юрбург (современное название Юрбаркас, запад Литвы), но он ответил отказом.
161
Ушинская, Ольга Васильевна. О ней мы знаем из письма Белюстина А. К. Мейендорфу от 1 января 1863 г. РНБ ОР. Ф. 542. Д. 900. Л. 2–2 об.
162
Белюстин в письме от 26 февраля 1868 г. благодарит В. Ф. Одоевского за его участие в жизни «убогого, загнанного и забитого труженика», т. е. самого Белюстина. (РНБ ОР. Ф. 539. Оп. 2. Д. 237. Л. 1–1 об.).
164
В письме М. П. Погодину от 17 февраля 1875 г. Белюстин пишет о том, что имел возможность служить в домовой церкви с окладом 500 р. на Южном берегу Крыма, но ему тяжело покинуть места, где трудился всю жизнь и хоть ничего и не заработал, но заслужил любовь и уважение. Однако необходимо понимать, что причина, по которой Белюстин не принял данного предложения, в реальности может отличаться от той, которую указал сам священник (РГАЛИ. Ф. 373. Оп. 1. Д. 79. Л. 35–36 об.).