К сожалению сторонников цензуры в вопросах церковных проблем, берлинские защитники духовенства на фоне аргументации Белюстина не казались убедительными, так как чаще приводили примеры из далекого и идеализированного прошлого, закрывая глаза на современное положение Церкви в обществе[241].
Особое внимание необходимо уделить критику свящ. И. С. Белюстина А. Н. Муравьеву. Анализ именно его статьи «Мысли светского человека…», опубликованной как отдельно[242], так и в составе сборника, наглядно иллюстрирует разногласие между личным мнением автора и тем, что он публикует для широких масс. Муравьев выступал против некоторых губительных реформ[243] и хорошо знал церковные проблемы[244], но их обсуждение в печати считал недопустимым. Гласность на тему церковных нестроений, по его мнению, не может способствовать их разрешению, но наоборот, только усугубит положение Церкви и уронит авторитет духовенства. Муравьев, по сути, был не в состоянии опровергнуть тезисы Белюстина, но старался компенсировать это, сосредоточив внимание читателя не на содержании книги, а на форме, которая близка к пасквилю. Переходя на личности, А. Н. Муравьев называет отца Иоанна лжецом, хамом и предателем, а его книгу бессознательной, вредной и не заслуживающей доверия.
Осуждая свящ. И. С. Белюстина, А. Н. Муравьев сознательно лукавит, так как знает, что многое из того, о чем писал священник, в действительности правда. Муравьев сам пишет о взяточничестве консисторий и о других пороках церковной жизни, то есть вторит свящ. И. С. Белюстину, которого публично называл лжецом, но делает это исключительно в личной переписке[245]. Реальное отношение А. Н. Муравьева к церковной действительности со всеми ее недостатками, а также к вопросу о гласном обсуждении положения духовенства и иерархической системы наглядно иллюстрирует недавно обнаруженное и опубликованное его письмо М. П. Погодину от 23 июня 1859 г. относительно его участия в публикации «Описания…»[246]. Объясняясь с Погодиным, он сетует на богатеющий чиновничий аппарат обер-прокурора Протасова, жалуется, что реформы относительно улучшения быта духовенства и поднятия его авторитета несостоятельны, а церковные суммы используются не по назначению. Однако одновременно с этим Муравьев, используя различные метафоры, осуждает Погодина за публикацию книги Белюстина, которая только на руку проповедникам атеизма и губит многие проповеднические плоды сторонников распространения духовности в народе. Из всего этого становится очевидным, что А. Н. Муравьев не считал свящ. И. С. Белюстина лжецом, но осуждал его поступок, который, как ему казалось, не способствовал улучшению быта духовенства и возрастанию духовности в народе, а скорее наоборот.
Другой, не менее важный, источник относительно мнения Муравьева о проблемах в Русской Церкви озаглавлен как «Несколько мыслей касательно воспитания духовного юношества. Записка А. Н. Муравьева»[247]. Данная записка адресована митрополиту Филарету (Дроздову) и датирована двумя годами раньше публикации «Описания сельского духовенства», 12 октября 1856 г.[248] Отмечая негативную динамику в образовательной политике Церкви, в деятельности профессорско-преподавательских корпораций училищ, семинарий и академий, Муравьев утверждал, что ревностные и благочестивые священники появляются в нашей Церкви не благодаря, а вопреки духовному образованию, которое, как утверждает Муравьев, портит нравственно благонамеренных детей[249]. Сравнивая отечественное духовное образование с западным, Муравьев отдает предпочтение именно западному, аргументируя это тем, что в то время, когда на Западе гибнут миссионеры, наши академии выпускают студентов, не умеющих молиться и даже убежденных атеистов[250]. Далее автор записки предлагает способы улучшения сложившейся ситуации, которые также во многом схожи с тезисами Белюстина[251].
241
Например, в ответ на обвинения в адрес современного монашества из уст контр-критиков можно услышать о высоте монашеских обетов, важности подвига нестяжания и пр. То есть на конкретные обвинения высказываются безапелляционные и ничем не подтвержденные фразы («это ложь») или рассуждения о гипотетической святости и благополучии.
242
243
244
С. В. Римский приводит в пример документ с обсуждением А. Н. Муравьевым современной церковной действительности: РГБ ОР. Ф. 304/II, Д. 259. Л. 27–56 об. (
245
А. Н. Муравьев писал царю записку следующего содержания: «Грабительство стало всеобщим, – секретари, назначенные Протасовым и поддерживаемые Войцеховичем, стали иметь ежегодного дохода каждый до 17 тысяч рублей серебром в год; ни одна бумага не выходила из рук без откупа. За простой паспорт за свидание с сыном или братом в соседней губернии платили секретарю по 10 и 20 руб. серебром. Обложены были денежной податью все благочинные. Благочинные в свою очередь собирали подать со священников и причетников; не щадили самих храмов… дух и жизнь православнохристианские замерли под этими оковами канцелярского владычества» (РГБ ОР. Ф. 302. Оп. 2. Д. 259. Л. 41 об. – 42. См.:
246
248
В данной записке А. Н. Муравьев излагает свое видение проблем духовного образования и воспитания, во многом отражающее тезисы И. С. Белюстина, которые официально были приняты крамолой и хулой Церкви.
251
Понимал реальное положение дел и митрополит Филарет (Дроздов), который, хотя и осторожно, но все-таки разделял видение А. Н. Муравьевым церковной действительности, что отражено в письмах, датированных 6 марта и 8 апреля 1857 г. (Письма митрополита Московского Филарета к А.Н.М. 1832–1867. Киев, 1869. С. 507–509, 518).