С первых же смелых статей стало очевидным, что «ЦОВ» – это новое слово в церковной журналистике России. Вопросы, которые в нем поднимались, были интересны читательской аудитории и привлекали подписчиков, особенно в среде духовенства. Форма обсуждения, выводы и авторская позиция заставили говорить о «ЦОВ» не только читателей, но и редакторов других печатных органов, которые все чаще спорили с Поповицким на страницах своих журналов. Злободневность и смелость рассуждений на тему жизни Церкви и духовенства стали визитной карточкой нового вестника.
Смелость Поповицкого было во многом обусловлена покровительством прот. И. В. Васильева, благодаря которому он чувствовал себя защищенным и практически не прибегал к системе предварительной цензуры. Поповицкий не предоставлял на предварительную проверку духовной цензуры материал, не затрагивающий вопросов догматики и Священной истории, чего не требовалось по закону[388], а также не считал необходимым докладывать содержание статей о быте духовного сословия, духовном образовании и пр. Однако духовная цензура стремилась распространить свое влияние не только на вопросы Священной истории и догматики, но и вообще на все, что так или иначе касалось Церкви и народной религиозности. Различное понимание цензурных правил переросло в длительный конфликт между редакцией и духовным цензурным комитетом[389].
Активная обличительная деятельность редактора «ЦОВ» настораживала не только членов духовно-цензурного комитета, но и митрополита Исидора, который был возмущен характером публикуемых в газете статей. Свое предостережение владыка высказал на очередном заседании Св. Синода 15 февраля 1878 г., что повлекло за собой ходатайство со стороны Св. Синода к министру внутренних дел о том, чтобы министерство способствовало прекращению публикации в периодических изданиях без дозволения духовного цензурного комитета статей, подлежащих предварительному рассмотрению[390]. Несмотря на ходатайство высшего органа церковного управления, министр А. Е. Тимашев не счел необходимым вмешиваться в дела духовной цензуры, ссылаясь на то, что это компетенция цензурного управления, духовных академий и самого Св. Синода. Государственных законов о печати, нарушение которых могло бы повлечь за собой вмешательство в это дела МВД, по мнению А. Е. Тимашева, Поповицкий не нарушал[391]. Отказ министра МВД явился, по сути, отказом в привлечении административного ресурса в помощь духовному ведомству, что, в свою очередь, спровоцировало Св. Синод активизировать собственные силы и издать указ о пристальном слежении за органами печати[392].
С первого года существования «ЦОВ» содержание его статей нередко становилось предметом обсуждения на заседаниях Совета ГУП, однако Поповицкий из раза в раз избегал серьезных нареканий и санкций. Так, например, без серьезных последствий остались публикации статей «О православном духовенстве» (1874. №№ 20–21); «Где гибнут церковные капиталы» (1877. № 24); «По вопросу о монастырских имуществах» (1877. № 65); «Бракоразводный процесс» (1880. № 2); «Народная школа в Прибалтийских губерниях» (1880. № 44); Передовая статья (1881. № 132)[393]. По поводу каждой из этих статей было вынесено решение, которое характеризовало неблагонадежное направление вестника, но не ставило под угрозу его существование.
Впрочем, излишняя смелость, с которой писал свои статьи в «ЦОВ» свящ. И. С. Белюстин, привела редакцию газеты и лично Поповицкого к тому, что последний получил два предостережения от ГУП МВД. Полученные предостережения поставили Поповицкого в непростое положение, ведь следующее предостережение повлекло бы за собой приостановление издательской деятельности. Первое предостережение «ЦОВ» получил за нашумевшие статьи «К реформе консисторского суда» и «По поводу учительного известия» в июне 1878 г.[394], а второе – в апреле 1879 г. за две части незавершенной статьи «К вопросу о раскольниках»[395], в которых Белюстин неуважительно отзывался о личности имп. Константина Великого, критиковал его действия относительно Церкви и утверждал, что современное православие, воспринятое не от апостолов, а заимствованное уже с рядом изменений из Византии, по сути не является христианством[396]. Воззрения свящ. И. С. Белюстина на историю Церкви и его отношение к официальной религии Российской империи, изложенное в статье о раскольниках, оказались настолько провокационными, что стали причиной не только предостережения редакции «ЦОВ», но и запрета отца Иоанна в священнослужении более чем на год[397].
393
РГИА. Ф. 776. Оп. 2. Д. 14 Л. 81–82; Д. 17. Л. 199–201, 293–298; Д. 20. Л. 32–33, 143 об. – 147; Д. 21. Л. 450 об. – 453.
394
РГИА. Ф. 776. Оп. 2. Д. 18. Л. 229–231; Оп. 1. Д. 14. Л. 33–34. К сожалению, поверхностное рассмотрение данных документов привело исследователей к ошибкам. Например, в заголовке к одному документу (РГИА. Ф. 776. Оп. 2. Д. 18. Л. 229–231) указано, что «ЦОВ» получает предостережение за статью «О быте духовенства». Однако в данном случае речь идет о статье «По поводу учительного известия», а указание «о быте духовенства» говорит только о ее содержании. Второй документ (РГИА. Ф. 776. Оп. 1. Д. 14. Л. 33–34) имеет в оглавлении данные о том, что первое предупреждение вынесено за статью «К реформе консисторского суда», но из содержания самого документа видно, что предостережение вынесено за две статьи: «По поводу учительного известия» и «К реформе консисторского суда», что подтверждается и другими данными. (РГИА. Ф. 776. Оп. 5. 1872 г. Д. 106. Л. 40). Не подвергнув детальному рассмотрению данные документы и указанные в них статьи «ЦОВ», К. Е. Нетужилов в своем исследовании «переименовывает» статью «По поводу учительного известия» в статью «О быте духовенства», хотя таковой в данном номере нет, а статью «К реформе консисторского суда» считает причиной еще одного предостережения, которое на самом деле было объявлено только в следующем году. При сравнении выписок из архивного документа (РГИА. Ф. 776. Оп. 2. Д. 18. Л. 229–231) со статьей «По поводу учительного известия» было выяснено, что под статьей о быте духовенства понимается статья Белюстина «По поводу учительного известия». Кроме того, К. Е. Нетужилов указывает на то, что «ЦОВ» получал постоянные официальные предостережения, хотя таковых было только два. (
396