– Уверен? – Илья всем своим видом напоминал бойцовского петуха. Было бы смешно, если бы не было так грустно.
Стас не хотел лишать сына личной жизни, пусть гуляет. Но только гуляет, и не с ней. Не с такой как она. Не в ее положении.
– Я уверен, что прав. Тебе это не нужно.
– А я уверен в обратном. Так что, можешь подыскивать себе другого «управленца».
Это негромкое заявление поразило Станислава до глубины души. Вот как? Его ребенок либо настолько глуп, что не видит будущих проблем от такой связи, либо настолько повзрослел, что воспринимает личное выше материального и готов бороться? Во второе верилось с трудом и Речинский старший решил остановиться на первом.
– Подумай. Я не тороплю.
– Я уже выбрал.
– Илья, я серьезно. Это жизнь, а не игрушки. Она скоро родит и будет не до романтики! Я уважаю твои чувства, но они несколько неуместны и несвоевременны!
– Если бы ты уважал мои чувства, ты не считал бы их неуместными. Ты бы просто смирился. А так, у меня зарождаются подозрения, что ты тупо ревнуешь!
– Илья! Ей нужен серьезный мужчина, а ты еще студент! Ей замуж надо выходить, ребенка воспитывать! Она еще не оправилась от смерти дочери! У нее куча проблем! Куда тебе жениться?
– Я не собираюсь пока жениться на ней. Не переживай.
– Вот именно! Не собираешься.
– Но и за другого она замуж тоже не выйдет!
Сын сказал об этом с такой уверенностью, что Стас растерялся. И вовсе не хотел он так жестоко тыкать сына носом в такой сценарий развития событий. Он и сам этого очень боялся. Но раз уж они говорят тут на чистоту…
– Она может помириться и сойтись с отцом ее будущего ребенка, ты об этом не думал?
– Пап… отец ее будущего ребенка – я.
Ксения Лесина возвращалась домой совершенно не представляя, какие страсти творятся в доме Речинских. Она почти бежала, борясь с всё прибывающим вязким снегом под ногами. Снегопад угрожал превратиться в метель.
Снова потянуло живот, но терпимо. Однако все равно пришлось сбавить темп. В больницу совершенно не хотелось. Завтра на работу – доделывать отчеты за Светлану. Тем более, что послезавтра у нее выпадет полдня – визит в женскую консультацию с дорогами, очередями и УЗИ займет несколько часов.
На пороге дома ее застал звонок мамы, но поговорили они быстро. Буквально, пока Ксю доставала ключи и отпирала дом. После всего, что мать наговорила ей накануне, общаться желания не было. Как она отреагирует на новую беременность, Ксю не бралась предугадывать. Это мог быть восторг от нового внука, а могла быть очередная отповедь по поводу отца этого ребенка. И что бы Ксения не сказала ей о нем, та все равно обдаст негативом. Поэтому и не хотелось обсуждать этот вопрос как можно дольше. В идеале – никогда. Но это невозможно.
Дома, переодевшись, Ксю сгоношила нехитрый ужин из макарон с сыром и уселась перед телевизором. Ничего не хотелось смотреть, но сейчас почему-то было необходимо чье-то хотя бы мнимое присутствие. Бормотание новостного телеканала казалось лучшим решением.
Прошло какое-то время, прежде чем Ксю поняла, что ей кто-то звонит по мобильному.
На экране высветился «Стас», но нажимать зеленую кнопку совершенно не хотелось. Что она ему скажет?
Лесина нажала тихий режим, не сбрасывая звонка, и отложила аппарат на другой кран дивана. Потом встала, прошлась по дому, стараясь не скашивать взгляд на светящийся сенсорный экран, и свернула в ванную. Так будет лучше. Она ничего не слышит, ничего не видит… молчит.
Пусть лучше Ксюша не может подойти к телефону, потому что не слышит и не видит, чем не хочет, потому что не хочет. Может, завтра она остынет, придет в себя и сможет нормально общаться. Не сейчас. Не сегодня.
Но стоило ей раздеться, как раздался звук домофона: кто-то пришел.
Гадать не стоило, Лесина догадывалась, кто это мог быть. Стас послал Илью узнать, почему она не отвечает на звонки. Знал бы Речинский старший все детали ее общения с его сыном, не стал бы раздавать такие опрометчивые задания.
Открывать не хотелось. Но заставлять ждать человека зимой снаружи тоже было как-то… бесчеловечно.
Накинув любимый безразмерный халат и завязав его потуже, она подошла к дверям.
– Кто?
– Открывай. – послышался из динамика голос Ильи. Она не сомневалась.
Парень влетел в прихожую и немедля выпалил:
– Я ему сказал!
Руки безвольно опустились, и Лесина присела на пуф. Сказал. Что сказал – можно было не уточнять.
– Зачем?
– Так получилось. – Из-под черного капюшона, покрытого мелкими капельками растаявших снежинок на нее смотрели черные глаза. – Я п..ц как устал от всего этого! Достало! Пусть знает! Он мне ультиматум выдвинул: ты или фирма! Да в гробу я видел этот его бизнес геморройный! Обойдусь! Жил же как-то без этого!
Девушка изумленно подняла голову.
– Ты… вы поругались?
– Нет. Типа. Не знаю. Он решил, что я не дорос до отношений с беременной тётей, пришлось сказать, что я имею к этой беременности непосредственное отношение.
– И?
– И ничего. Я свалил. Пусть переваривает.
Ксю лишь кивнула. Сказать было нечего, да и что тут говорить? Она встала, поправила полы халата и пошла к лестнице.
– Я останусь? – спросил ей в спину.
– Оставайся. У меня ванна набирается, я ушла. Делай, что хочешь. Там макароны горячие еще. С сыром. Мяса нет.
Глава 54
Станислав сидел у окна в гостиной и смотрел в ночь. Снег неслышно падал большими хлопьями, расчерчивая черноту белой рябью. Мужчина рассеянно следил за этим глазами, пытаясь осознать слова сына.
Ксения беременна от Ильи…
Новость оглушила, разорвала его изнутри, словно бомба, растерзала разум своей невозможностью.
Все, на что он несмело надеялся еще час назад – разрушено одним словом. Одной буквой. Это был самый сумасшедший сценарий развития событий: Это не просто беременная Ксюша. Это не просто другой мужчина в ее жизни на его глазах. Это не просто сын, в котором он обманулся... Это его женщина, беременная от его сына, которому он доверял. На это нельзя отвернуться и не смотреть. Это на всю жизнь. Его любимая, его сын, его внук…
Глаза непроизвольно повлажнели. Он не мог понять, трагедия ли приключилась в его жизни, комедия ли, мелодрама? Он станет дедом. Ребенку, которому был готов стать отцом.
Даже интересно, что было в голове у Ксении, когда он предлагал ей это? Она смеялась над ним? Или жалела?
Теперь это всё неважно.
Вообще всё.
Всю его жизнь на протяжении последних четырех месяцев можно просто зачеркнуть. Пожирнее, чтобы не разобрать, что было. Лишь его временная физическая немощь и будущий внук не дадут забыть об этом. Остальное – дымка, туман… Дунул, и нет. Надо забыть. Усилием воли перекроить мозг и забыть. Забыть, что он собирался жениться на ней. Забыть, о чем мечтал. Забыть об обидах и переживаниях в новогоднюю ночь.
Забыть о словах сыну об исключении его из потенциальных наследников бизнеса. Как бы ни было это справедливо, теперь ему следует думать о благополучии будущих внуков. Даже ценой собственного достоинства и мужества. Теперь он должен накормить, доучить, выпустить в большой мир сына, только уже вместе с ней и их ребенком. Их общим ребенком, потому что открещиваться от родства с внуком Стас не собирался.
Выпить бы волшебную пилюлю и забыть обо всём, что до боли сжимало грудь. Думать о будущем, а не жить прошлым. Во всем этом негативе, что не дает мыслить адекватно, есть положительная нота. Лучик света в кромешной тьме. Белая снежинка на фоне ночной черноты.
Глаза сфокусировались на снегопаде. Мужчина вздохнул и отвернулся от окна. В доме царила оглушительная тишина. Не было слышно ни Любы на кухне, ни сиделки Марины. Сын ушел. Не стоило ломать голову – куда. Возможно, он и не прав, но интуитивно он догадывался: Илья поехал к ней.