Раздевшись, он на автомате зашел на кухню и заглянул в холодильник. Еды опять нет. Есть подсохший кусок сыра, полпалки сырокопченой колбасы, два огурца… Все это он привез ей тогда, несколько дней назад. А потом она жила у них. И теперь, похоже, опять собирается голодать!
Речинский потрогал чайник, который оказался чуть теплым, снова его включил. Рядом лежал надорванный пакет с пряниками. Фу! Кто их ест до сих пор? Он их не любил с детства, когда кроме них к чаю особо ничего не предлагали. Теперь же выбор сладостей в магазинах огромен, и покупать до сих пор это?
Он прошелся по шкафам, найдя ящик с крупами. Поставил на конфорку кастрюлю с водой.
– Что ты делаешь? – от неожиданности парень вздрогнул, но не обернулся.
– Готовлю ужин.
– Я не хочу есть…
– Как хочешь. Я поем.
– Тебе дома готовят разные разности, а ты ходишь варить макароны у меня?
– Может, мне тут вкуснее? А то мало ли, чего там Любаня настряпает… Отравит еще случайно, вместо тебя… – теперь он повернулся и заговорщицки улыбнулся.
– Она странная, да.
– Она не странная. Она стерва. И влюблена в отца. А все, кто претендуют на его внимание: я… или ты… ей конкуренты. Я уже привык. Да мне на нее вообще пофиг! А тебе да, лучше с ней не связываться.
– Влюблена в Стаса?
– Разве не видно?
– А я всё в толк не могла взять, чем ей не угодила.
– Теперь знаешь. Раз ты с отцом, ты ее главный враг!
– Так ведь я не с ним!
Илья резко развернулся и посмотрел на Ксю.
– А с кем?
– Сама по себе…
– А этот… – он кивнул на ее живот. – Тот, то заделал тебе ребенка… где?
Илья не хотел спрашивать. Боялся, вопреки своему характеру. Но прямолинейность родилась первее его. В глазах Ксю появилось замешательство, и она их быстро отвела. Черт! Плохой знак!
– Это будет только мой ребенок, – прошептала.
– Он отказался, или ты сама так решила?
Ксю отвернулась, не ответив. Вот блин. Как-то всё…
– Я пойду наверх. Покушаешь, убери тут всё, ладно?
– Ты… – «не ответила», хотел сказать он, но сказал совершенно другое: – ты поешь со мной. Я позову.
Снова нет ответа. Ладно. Он посмотрел на кастрюлю, вода в которой начала едва пузыриться. Засыпал рожки, посолил… Убавил газ…
Ксю почти дошла до лестницы, когда ее сзади обняла рука. Прямо под грудью, выше живота.
– Кто его отец? – прямо на ухо, до мурашек.
– Господи, Илья! Отстань. Какое твое дело, в конце концов! – Ксю попыталась отодвинуться от него, но он второй рукой обхватил ее поверх плеч.
– Скажи мне.
– Отпусти!
– Нет, скажи мне, как его зовут!
Ксю напряглась, но потом выдохнула.
– Ну, пусть будет… Петя!
– Врешь!
– Боже, тебе не всё равно, как его имя?
– Нет.
– Зачем тебе?
– Хочу знать.
– Отпусти!
– Скажешь – отпущу. – Он теснее прижался, и со спины стало заметно горячее…
– Я уже сказала. Петя.
– Не верю. Его не Петя зовут.
– А какое имя тебе нравится?
– Ксень, я не шучу. Скажи, кто отец ребенка?
– У него нет отца. Устроит такой ответ?
Ксю все-таки выбралась из его рук и отошла, но запнулась за первую ступеньку. Илья подскочил к ней и снова подхватил.
– Он – мой?
У Лесиной потемнело в глазах, но она снова отступила.
– Кто? – прохрипела.
– Ребенок… мой?
– С чего бы… – она с трудом могла говорить, но сдаваться нельзя. Иначе… Что иначе? Она не знала, что будет, если Илья узнает. Да и зачем… Сердце в груди билось как бешеное, закладывая уши. – У нас было лишь однажды, случайно и с защитой… Ты, разве, не помнишь?
– Я слышал твой разговор с отцом.
О, Боже… Ксю не справилась и начала оседать на пол. Речинский снова ее подхватил и на руках перенес на диван в гостиной. Девушка начала задыхаться. В животе снова появилась резь, и она схватилась за него двумя руками, зажмурившись.
– Что? – парень обеспокоено посмотрел на ее растопыренные пальцы.
Ксюша помотала головой.
– Сейчас пройдет. Такое уже было.
Парень вдруг отстранился, встал и скрылся в кухне. Потом чем-то прошуршал в прихожей и снова показался в зоне видимости. С ее пуховиком.
– Одевайся! Помочь?
– Что? Зачем? Илья… лучше уйди.
– Одевайся. Я отвезу тебя в больницу.