– Да. Без вариантов.
– А как же праздник?
– С такой работой праздников не бывает.
Ксю, подумав, не стоит ли достать еще одно одеяло, все-таки решилась и легла. Если что, потом встанет. А это большое, двуспальное. Может и обойдется. Да и теплее, действительно под одним. Она нерешительно положила голову на подушку с другого края и прикрылась уголком. Выключила свет на прикроватной тумбочке и закрыла глаза. Парень молчал, видимо, он тоже устал разговаривать и вообще. Может, ему, и правда, там холодно было?
Тут она вспомнила, что ему не просто было холодно. Он был без одежды. И таким лег в ее постель! Вот черт!
Ксю подорвалась, словно ужаленная, и встала с кровати.
– В чем дело? – послышалось лениво с другой стороны кровати.
– Ты голый.
– Ну… давай и ты раздевайся, чтобы уравняться.
– Может, лучше ты оденешься?
– Мне и так хорошо. Не дрейфь! Я уже говорил, что не насильник.
– Илья! – Обреченно вскрикнула Ксю.
Тут Речинский откинул одеяло и, как был, встал с кровати. В комнате хоть и было темно, но глаза уже привыкли, и некоторые детали можно было различить в свете уличных фонарей. Парень нашел кучу со своей одеждой около трельяжа, выудил из нее предмет нижнего белья, надел, подошел к шарахнувшейся, было, от него Лесиной и слегка подтолкнул в кровать.
– Ложись. Я оделся.
– Таким тоном, будто сделал мне одолжение, – пробормотала Ксю, снова опускаясь на простыню.
– Так и есть.
Они снова лежали каждый со своего края и молча попытались заснуть.
– Что ты чувствуешь? – спросил Речь в темноту через некоторое время.
Ксю будто вздрогнула, или ему показалось. Может, уже уснула, а он ее разбудил?
– Ты о чем? – послышался шепот с другой стороны кровати.
Не спит, значит. Илья расценил это как некое приглашение для себя: могла бы сделать вид, что спит, но не стала. Он развернулся, придвинулся к Ксюше и правой рукой обвил ее талию. Ладонь легла на живот.
Ксю напряглась, но не вырывалась. Странно и… здорово!
– Об этом.
– Илья, убери руку… и отодвинься.
– Ответь.
Ксю поелозила, просунула свою ладонь под его, словно ставя барьер, но ответила:
– Чувствую, что там кто-то есть.
Что там кто-то есть, сомнений не вызывало даже у Ильи.
– Тяжело?
– Нет.
– А когда будет большой живот?
– Я не знаю. С… Евой тяжело не было. Илья, убери руку с живота. Мне некомфортно.
Речинский сдвинул руку с живота… на грудь. На этот раз Ксю вздрогнула ощутимее.
– А так?
– Ты обещал меня не насиловать.
– Я в трусах, помнишь? А ты вообще одета. – Он чуть сжал ладонь и почувствовал напрягшийся сосок сквозь ткань пижамы. Черт! Зря он это сделал. Трусы могут и не спасти…
– Илья! Не заставляй меня идти вниз и мерзнуть!
– Да брось, – он придвинулся вплотную к ее попке. – Мы это уже делали. Скажи, это ведь мой ребенок? – он снова спустил руку к животу, но лишь слегка провел, не задерживаясь. Затем обвил ее тело под грудью.
– Нет.
– Тогда скажи – чей.
– Мой.
– Значит, всё-таки, мой…
– Не вижу логики. – Ксюша лежала неподвижно.
– Ты бы уже сказала, от кого, если бы это был кто-то еще. А раз не говоришь, значит от меня. Но ты не хочешь, чтобы я знал, так?
Ксю молчала.
– Хотела съехать отсюда хрен-знает-куда, чтобы я вообще не узнал об этом, да?
Илья начинал злиться. Когда думал, что с ним могли вот так поступить. Мелькала мысль, что так было бы лучше для него, возможно. Но теперь, когда он знает, это приводило его в ярость. Ксю по-прежнему хранила молчание.
– Скажи! – он слегка встряхнул ее.
– Что тебе сказать?
– Правду, блин! Ксень, не зли меня!
Тут она вырвалась и снова вскочила с кровати.
– Знаешь что, это ты меня не зли! Мало того, что завалился без приглашения в мой дом, улегся в моей кровати голый, облапал, так теперь еще и ультиматумы ставишь! Иди ты в ж…!
Она стряхнула одеяло с кровати, скомкала в руках, как могла, и направилась к выходу из спальни.
– Ты куда? – без одеяла кровать казалась огромной и холодной.
Ксю не ответила. Обиделась… Ну, он тоже не святой! Сколько можно терпеть эти ее выкрутасы! Все равно ведь всё узнается рано или поздно! Не она, так анализ крови скажет, что к чему! Вот коза! Зла на нее не хватает!
Речинский встал и направился за ней. Не торчать же одному на этом траходроме!
Кения негодовала! Нет, ну вы посмотрите на него! Он лезет везде, где надо и где не надо, а она его, видите ли, злит! Пипец-припипец! Цензурные слова кончились!