– Ну, что ж… проходи.
– Стас, мне, правда, неловко. Я не хотела, – был заметен едва уловимый акцент. Мужчина улыбнулся.
– Брось. Не чужие же люди. Раз уж так получилось, не стоит нагнетать. Всё нормально. Люба уже подготовила тебе комнату, – при этих словах он посмотрел на домработницу и дождался кивка.
– Спасибо большое. Я постараюсь быть незаметной.
– Не старайся. Ты ужинала? – Елена кивнула. – Тогда просто попьем чаю, обсудим погоду… Я… как видишь, пока невыездной, даже из дома, и общение с хорошим человеком для меня как манна небесная.
– Ты все такой же льстец! – всплеснула женщина руками. – Хоть что-то в этой жизни не меняется! – рассмеялась. Легко так, непринужденно. Речинский уже и забыл, какая она. Всё общение за прошедшие после развода годы сводилось к нечастым телефонным звонкам и нескольким визитам, когда Стас навещал еще маленького Илью.
Он сделал приглашающий жест, дождавшись, когда Елена разуется, и они переместились в гостиную.
– Илья рассказывал, – она кивнула на его ноги. – Мне жаль.
– Уже иду на поправку. Надеюсь, через месяц максимум, я буду уже стоять на своих ногах. Может, с костылями, но это уже другое дело.
– Конечно… – неловко помолчали. – Больно?
– Почти нет. Со мной занимаются каждый день. Постоянная сиделка и приходящие специалисты. Без них я бы до сих пор лежал.
– А та женщина… ну, которая была за рулем?
Стас нахмурился. Очень непривычно было думать о Ксюше, как о ком-то далеком, в каком-то глубоко третьем лице, так это прозвучало в устах Лены.
– Ты имеешь в виду Ксению? А Илья не рассказывал?
– Вскользь упомянул. Ничего конкретного. Это твоя… приятельница?
Интересный расклад, – подумалось Речинскому. – Значит их сын никак не обозначил матери присутствие Ксюши в своей жизни. Самого главного – не рассказал.
– Знакомая, – только и смог вымолвить.
– А Илья? Он сказал, у него есть девушка. Но ты же знаешь его, он скрытный, никогда и слова лишнего не произнесет. А мне любопытно. Ты ее видел?
– Я? – разговор стал для Стаса неудобным. – Ну… да. Видел.
Женщина напротив вся оживилась:
– Расскажи! Боюсь, он долго еще будет меня мучить.
– Послушай, Лен, давай он сам тебе всё расскажет и… покажет. Я думаю, не в праве обсуждать за его спиной его личную жизнь.
– Боже, Стасик! Это же наш сын! Неужели ты до сих пор весь такой правильный, что не бросишь старой знакомой хоть маленькую косточку, чтобы я погрызла ее, пока жду полноценного обеда!
– Лена, откуда такие сравнения?! – воскликнул Речинский.
– Ну, хоть что-нибудь! Какая она? Блондинка или брюнетка? Рыжая?
– Лен… – он исподлобья посмотрел на нее, но она не сдавалась, и он вздохнул. – Блондинка.
Лицо бывшей просияло, будто ей пообещали миллион.
– А сколько ей лет?
Станислав едва не подавился, вдохнув.
– Насколько я знаю, она старше Ильи, – соврать, что не знает, не смог, но и обсуждать Ксюшу вот так не хотелось совершенно. – Всё! Лена! Хватит! Я больше ничего не скажу.
– Ну, Стааас! Ну, ты хоть скажи, у них серьезно или так…?
– Всё, я сказал! Спросишь у Ильи сама.
Елена поникла. В гостиную вошла Люба, расставила чашки.
– Садись и ты с нами чаю попей, Любаш, – обратился к ней Стас в надежде, что при домработнице бывшая жена не станет задавать неудобные вопросы.
***
Январь. Воскресенье
В воскресенье Илья спустился только к обеду. Да и то, только потому, что мать была здесь. Оставлять ее на отца дольше было бы уж совсем неприлично. Не то, чтоб он тяготился ее присутствием, все же они прожили бок о бок столько времени. Но за прожитые в этом доме месяцы он привык существовать в этом доме независимо, и теперь приходилось снова подстраиваться под кого-то, кроме себя.
– Привет. – Он слегка обнял мать, прежде чем садиться за стол, кивнул отцу и скользнул взглядом по Любе.
– Сынка, – улыбнулась мама. – Долго спишь.
– После работы, мам. Уже забыла?
– Ах, да. Ну, садись, милый, садись с нами, хоть к обеду успел, и то хорошо. А потом мы с тобой поболтаем!
– Мне учить надо, мам. У меня завтра экзамен.
– Да? Ну, ты же умник у меня, поди знаешь всё.
– Лена! – не выдержал отец. – Если сын в кои-то веки собрался что-то учить, пусть учит.
Илья недовольно нахмурился на отца, но промолчал.
– Выучит, – потрепала мать плечо сына. – Он молодец! Умный, работящий, красавец вон какой вымахал!