– Ясно. Кто виноват в ДТП? Как это произошло?
– Это выясняется. Автомобиль с женщиной за рулем, в котором находился ваш отец, совершал левый поворот, внедорожник, ехавший по встречной протаранил правый бок, рядом с которым сидел ваш отец.
– Ясно. Значит, виновата она?
– Она ехала по главной дороге. Но детали выясняем пока. Вы можете сказать, кем приходится водитель вашему отцу?
– Эмм... никем. Просто знакомая… Наверное.
– Знаете ее имя?
– Ксения.
– А дальше?
– Дальше не знаю. Ребенок – ее дочь. Ева. – Сразу решил обозначить Илья.
– Может, знаете, как нам связаться с ее родственниками?
– Не знаю. Она жила одна с дочерью у нас в поселке.
– Знаете адрес?
– Поселок «Лучистый», вилла номер семь.
– Замужем?
– Она вдова. Наверное.
– Вы не уверены?
– Она так говорила. Откуда же я точно могу знать?
– Продолжайте.
– А нечего продолжать. Если у них кто и есть, бабушки-дедушки, я понятия не имею где их искать.
– Я понял. Спасибо, – полицейский встал.
– А, это, – остановил его Илья. – Что теперь будет? Тот второй, в джипе… пострадал?
– Не сильно. Он был пристегнут, его авто было оборудовано навесной конструкцией из труб, так что у него только пара синяков от ремня.
– Они же запрещены?
– Кто?
– Кенгурятники!
Мент огляделся и буркнул:
– Будем разбираться…
Глава 23
Ксю очень медленно, словно из киселя, выплывала из сна. Или, может, из забытья. Тело болело, голова отказывалась хоть как-то адекватно воспринимать окружающее. Где она?
Пытаясь по крупицам сопоставить ощущения и воспоминания, Ксения понимала: случилось что-то плохое, но главное постоянно терялось в потоке болезненных мыслей.
Собравшись, постепенно она вспомнила, что планировала ехать за дочкой к свекрови. Станислав. Он тоже ехал с ней. Помнила Еву. Они ее забрали. А дальше… она поворачивала на городскую окружную дорогу и… почувствовала удар. Очень резкий и сильный. Неожиданный. Стало больно в груди и голове. Но это не столь важно… Что же важно?
Ева! – оформилась, наконец, мысль. – Что с Евой!? Где она!?
Ксю распахнула глаза, повертела головой, осматривая белесое помещение: голубые стены, потолок с трещинами, давно некрашеное окно, еще одна, но пустая кровать… Попыталась сесть. Почувствовала боль в забинтованных голове и груди, руки-ноги вроде бы целы, и то хорошо. Стиснув зубы от острых, вспыхивающих то тут то там болевых ощущений, Лесина встала, кинулась к двери и выскочила в коридор. Судя по всему – больничный.
Медсестра, сидевшая неподалеку на посту, подбежала к ней, взяла ее под локоть и развернула обратно.
– Куда же вы, дорогуша, вам лучше оставаться в кровати.
– Ева! Где моя дочь!? – выкрикнула Ксюша.
– Вернитесь в палату, женщина, я позову доктора, и он всё вам расскажет!
– Я хочу знать, что с моим ребенком! – Ксю вырывалась, но медработник была не робкого десятка.
К рукам медсестры присоединились чьи-то еще, и Ксюшу быстро вернули на больничное ложе. Неожиданно раздался знакомый мужской голос:
– Ксюша…
Девушка вскинула глаза и встретилась взглядом с Ильей. Встрепенулась.
– Илья! Где Ева!?
Заметила, как парень на секунду отвел взгляд, но затем снова обратил его к ней.
– Я не знаю, – в голосе послышалось напряжение.
– Илья! Пожалуйста! Найди ее! Я тебя умоляю!
– Молодой человек, на выход. Вам нежелательно здесь находиться! Вы нервируете пациентку. – Гостеприимство и услужливость заведения зашкаливали.
– Разве? – глухо протянул парень и вынул из заднего кармана черных джинсов полтысячи, помахав ею перед носом блюстительницы больничного порядка.
– Да что вы себе позволяете!?
– Мало, что ли? – зло прокомментировал ее выпад Илья. – Тогда вообще ничего не дам. – Приподнял бровь, ожидая реакции и медленно возвращая руку с купюрой к карману.
Медсестра как-то поникла, вытащила из его пальцев фиолетовую бумажку и недовольно промычала:
– Пять минут!
– Ага… пять раз!
Речинский младший остался стоять рядом, разглядывая Ксению, и не обращая внимания на бубнёж позади.
– Пожалуйста, узнай, что с Евой? – хрипло попросила Ксю
Парень как-то неуверенно кивнул.
Ксю снова попыталась встать, но Речинский легко прижал ее плечо к подушке и сел на край кровати.
– Лежи. Я не знаю, где Ева. Мне не сказали. Спросишь у доктора.
– Позови.
– Ладно. – Черные глаза в этот раз были для Лесиной олицетворением спокойствия и постоянства. – Как ты?