Мала судорожно вздохнула.
— Они не имеют права так поступать! — продолжал Бордингтон. Вид этих денег удручал его. — Вот если бы они спросили, вы могли бы согласиться или отказать, но нет, видите ли… Они просто не обращают на вас внимания, им наплевать, что может с вами произойти. — Он нагнулся и похлопал по пачке. — Если Малих придет сюда и увидит эти доллары, вы пропадете.
Она с ужасом смотрела на деньги.
— Что же мы будем делать?
— С такими деньгами, — заговорил Бордингтон тихим и настойчивым голосом, — мы легко покинем Прагу. Вы сможете сделать себе паспорт и отправиться со мной в Женеву. Вы будете свободны. Это же целое состояние!
Мала с сомнением посмотрела на него.
— Но эти деньги нам не принадлежат! Я не могу тратить их!
— Они не подумали о вас, почему же вы должны думать о них? Деньги для них ничего не значат. Если мы возьмем эти, они заменят их другими. На эти деньги можно купить свободу.
Мала покачала головой.
— Нет! Положите их обратно… я не хочу их трогать!
— Хорошо… вы глупы, но если вы не хотите обрести свободу, я ничего не могу сделать для вас.
— Нет, я не хочу, — она встала. — Я вас прошу, положите их обратно.
Она медленно направилась к алькову.
— Я лягу. — Она остановилась и посмотрела Бордингтону в глаза. — Я знаю, что я идиотка, но я не воровка.
— Бывают случаи, когда лучше быть воровкой, чем идиоткой.
Мала ушла за занавеску. Бордингтон слышал, как она легла. Он смотрел на деньги. С тридцатью тысячами и со сбережениями, которые находились у него в Швейцарии, он будет в безопасности до конца своих дней. Его колебания длились недолго. Он встал и прошел на кухню, затем вернулся с двумя газетами. Он сложил их по форме банкнот и вложил в коричневый конверт. Затем заклеил его.
— Что вы там делаете? — спросила Мала из-за занавески.
— Единственную разумную вещь, которую я когда-либо сделал. — Бордингтон убедился, что пластырь хорошо заклеил обертку, подошел к ангелу, сунул пакет внутрь и поставил голову на место. — Если вы хотите быть глупой, это ваше дело. А я знаю цену деньгам.
— Но вы не имеете права брать их. Эти деньги вам не принадлежат!
Бордингтон собрал доллары в пачку.
— Ложитесь спать, вы устали. Предоставьте мне заниматься этим.
— Что вы собираетесь делать?
— Будет лучше, если вы не будете этого знать. Я прошу вас, идите спать.
— Нам никогда не удастся выехать из этой страны. Это вы глупец!
— Я делаю все, что могу, чтобы спасти вас. Вы не отдаете себе отчета, в каком положении находитесь. Тот, кого пришлет Дори, не должен найти здесь деньги. Вы не можете быть замешаны в эту историю. Раз уж вы до такой степени безрассудны, дайте мне возможность соблюдать ваши интересы.
Она прочла в его глазах верность и печаль, и спросила:
— Где вы их спрячете?
Он с облегчением вздохнул.
Значит, несмотря на свою щепетильность, она начала, наконец, отдавать себе отчет не только в опасности, но и в том, что эти деньги значили для них.
— Я спрячу деньги под ангелом. Мы сможем быстро их достать, если понадобится.
— Очень хорошо. — Она подошла к нему и ледяной рукой коснулась его пальцев. — Я огорчена, Алек. Я не хотела быть неблагодарной. Я прекрасно понимаю, что вы хотите мне добра. Если вы считаете, что для нас есть возможность уехать, то я охотно поеду с вами в Швейцарию.
Бордингтон с горечью улыбнулся. «Это деньги заставили ее переменить решение», — подумал он.
— Вы завтра же отправитесь к Власту и скажете ему, что нуждаетесь в британском паспорте. Он вам его сделает, если заплатите. — Он показал ей пакет, который держал в руках. — У вас есть во что завернуть это?
— На кухне есть пластиковый мешок…
— Очень хорошо.
Она видела, что он расстроен, и ей стало стыдно.
— Спасибо, Алек. Это ведь не моя вина, что я вас не люблю, не правда ли? Мне жаль, что я так разговаривала с вами… но я ведь была напутана.
Бордингтон улыбнулся ей.
— Не огорчайтесь. Я тоже боюсь. Мы освободимся, Мала. Когда вы будете в Женеве, вы, может быть, на все будете смотреть по-другому. Кто знает… возможно, вы полюбите меня.
Пока они так разговаривали, двое мужчин устраивались в квартире как раз напротив жилища Малы. Старая женщина, которая жила там в течение многих лет, неожиданно переехала в дом для престарелых.
Мевис Пол, секретарша Дори, уверенная в себе брюнетка с восхитительной фигурой, подняла глаза от пишущей машинки, когда О'Халлаган вошел в кабинет.