— Вы уже ездили к нему на ферму?
— Один только раз, примерно три года назад.
— Какая она?
— Довольно ветхая и уединенная.
— Он живет один?
— С женой… Бланкой.
— Вы доверяете ей?
— О, да. Это замечательная женщина.
— У них есть подсобные помещения?
— Два больших сарая.
Гирланд подумал.
— Ладно, нужно рискнуть. Не вижу другого выхода. А машина нам может еще понадобиться, если придется срочно спасаться. Мы спрячем ее в одном из сараев.
Он нажал на газ.
Бордингтон молча слушал. Гирланд вызывал у него враждебное чувство. Его беспокоили деньги, которые лежали в чемодане. Внутреннее чувство подсказывало ему, что Гирланд воспользуется ими, как только они ему потребуются. И вместе с тем Бордингтон отдавал себе отчет в том, что если кто и мог их спасти, то только Гирланд.
Гирланд чувствовал враждебность Бордингтона. Он также понял, что тот влюблен в Малу, а это могло еще больше осложнить ситуацию. Он принялся объяснять Бордингтону, что Дори пытался предательски воспользоваться им. Рассказал о деньгах и причине своего приезда в Прагу.
— Дори перехитрил сам себя. Он положил по ошибке в мой чемодан ультрасекретный документ, и если я не верну его, он пропал. А у меня все же слабость к этому старому буке, — засмеялся Гирланд. — Без него моя жизнь была бы монотонной и скучной, так что у меня есть намерение вернуть ему документ. Но это будет непросто сделать.
— А вы не могли бы его отдать в посольство? — предложила Мала, — а они переслали бы его Дори.
— Если я отдам его в посольство, они его прочитают. Они увидят, что это подлинник, посланный лично Дори, и они захотят узнать, каким образом он оказался в Праге. Нет, если я хочу спасти положение Дори, то должен сам отдать ему документ.
— А вы его прочитали? — резко спросил Бордингтон.
Гирланд бросил взгляд на худое и унылое лицо, которое он видел в зеркальце.
— Да, он со мной. Я рассчитывал обменять его у Брикмана на деньги. Он был бы в сохранности в его руках… это был агент Дори. Теперь, когда он мертв, играть надо мне.
Наступило молчание, потом Бордингтон заявил:
— Эти деньги принадлежат мне и Мале. Они необходимы нам, чтобы покинуть страну. Вы их не получите, это ясно?
— «Ну вот мы и пришли», — подумал Гирланд.
— Ничего не ясно, пока вы находитесь здесь, — ответил Гирланд. — Что вы собираетесь предпринять, чтобы покинуть страну?
— Это мое дело, — сказал Бордингтон. — Говорю вам, что деньги наши, и вы их не получите!
Гирланд остановил машину. Потом он повернулся… чтобы оказаться нос к носу с дулом пистолета Бордингтона.
— Отдайте мне этот документ, — закричал англичанин. Он больше не владел собой. — Мы больше в вас не нуждаемся! Отдайте документ!
Гирланд холодно смотрел на него, потом повернулся к рулю и стремительно тронулся с места.
— Убирайтесь куда хотите, — сказал он.
— Остановите или я… я… — задыхался Бордингтон.
Машина мчалась со скоростью сто двадцать километров в час.
— Ну что ж, стреляйте, — сказал Гирланд. — Мы все трое окажемся на том свете.
Мала, потеряв терпение, вмешалась.
— Замолчите, Алек. Разве вы сами не понимаете, что только он один сможет вытащить нас из этой истории? Перестаньте вести себя как идиот!
Бордингтон съежился, удрученный.
— Спокойнее, старина, — сказал Гирланд, — мы все, случается, начинаем время от времени нервничать. Увидим позднее, кто что будет делать.
— Вы не получите денег, — уже слабее настаивал Бордингтон. — Вы можете…
— Я вам сказала, чтобы вы замолчали, — резко проговорила Мала, повернувшись к нему.
Бордингтон надулся и больше не сказал ни слова.
Машина ехала по узкой и пустынной дороге. Луна освещала леса и холмы. Через двадцать минут Мала заметила:
— Мы приближаемся.
Гирланд замедлил ход.
— Это здесь, — сказала Мала. — Налево есть дорога.
Гирланд свернул налево, проехал немного и остановился.
— Идите на ферму, — сказал он. — Предупредите ваших друзей, что вы не одна. Если они не захотят принять нас, придется искать другое место.
— Я уверена, что вы можете доехать до фермы. Я знаю, что он согласится нам помочь, — сказала она.
Гирланд улыбнулся.
— Операцией руковожу я. Идите, моя красавица, пройдитесь пешком.
Мала вышла, постояла в нерешительности, затем пошла.
— По какому праву вы приказываете ей? — злобно воскликнул Бордингтон. — Кем вы себя считаете?