Дори выпрямился и посмотрел на О'Халлагана, но так как он ничего не мог возразить, то молчал. О'Халлаган продолжал:
— Я отправляюсь в Вену. Я уже предупредил Говарда. По его словам, у него есть отличный парень на границе, который может помочь нам.
— Очень хорошо, Тим, — сказал Дори. — Мне необходимо вернуть этот документ. Я рассчитываю на вас.
— Если его можно будет вернуть, он будет возвращен.
Менее чем через час он уже летел в Вену на борту военного самолета.
Гирланд выпрямился и вытер рукавом мокрое от пота лицо. Он смотрел на три бочки, плотно связанные веревкой, не вызывавшей у него доверия. Ему хотелось знать, как долго она выдержит, когда бочки будут нагружены, но свое сомнение он не высказал Мале и с улыбкой спросил ее:
— Что ты думаешь о моих способностях к судостроению?
— Они будут плавать? — с беспокойством спросила Мала, не отводя взгляда от поверхности воды, черной и липкой.
— Да, — он присел на корточки, открыл рюкзак и нашел пластиковый мешок, в котором были сыр, хлеб и колбаса. — Ты, наверное, голодна?
Мала задрожала.
— Я не смогу проглотить ни кусочка!
— Хорошо… тогда, может быть, поздней!
Зловоние, исходившее от воды, вызывало у него тошноту. Он положил еду обратно в мешок.
Вынув из кармана мятый пакет с надписью «Совершенно секретно», он сунул его в пластиковый мешок. Из рюкзака он достал пачку денег. Там была его доля и доля Бордингтона. Их он тоже положил в пластиковый мешок.
— Ты хорошо поступишь, если доверишь свои доллары мне, — сказал он. — Они будут тут в большей сохранности, если нам все-таки придется плавать.
Мале стало холодно. Сырость в воздухе вызывала у нее дрожь. Она надела джинсы и свитер, потом достала из кармана деньги и протянула их Гирланду.
Он старательно завязал пакет и положил его в заплечный мешок.
— Хорошо, — сказал он. — Спустим наш плот на воду. — Он подошел к Мале и обнял ее. — Повторяй себе все время: «Мы выберемся отсюда». Ты меня хорошо поняла? Если что-либо случится, не пугайся. Дай мне возможность действовать. Мы с тобой через три дня угостим себя самым изысканным ужином в Париже.
Они поцеловались и стали толкать плот в воду. Гирланд удерживал его.
— Влезай, — сказал он, — ложись плашмя.
Плот закачался, когда Мала легла на него. Гирланд удержал его и лег рядом с ней. Он установил свечи на бочках. Плот едва выступал над водой.
— Что ж, по крайней мере, плавает, — сказал он.
Взяв автомат за дуло, он использовал его как весло и заставил плот двигаться.
Автомат был тяжелым, и Гирланд задумался, как долго он сможет грести им. Жан говорил, что вода тянется километра четыре. Ну что ж, они в пути и плот плывет. Но судорога все чаще схватывала его спину, и он понял, что так только теряет время.
— Так не пойдет, — сказал он, вынимая приклад из воды. — Придется грести руками.
Сдерживая дрожь, Мала сунула руки в воду. Они стали грести. Плот продвигался медленно. У Малы страшно заболели кисти, но она продолжала грести. Гирланд поднял голову и увидел, что свод галереи становится все ниже. Воздух стал просто невыносимым. Мала задыхалась.
— Отдохни немного, — сказал он.
В это время она заметила две точки, которые горели с ней рядом в воде. Она дернулась так, что плот зашатался.
— Эй! Спокойней! — закричал Гирланд. — Что случилось?
— Там что-то в воде!
Теперь и Гирланд увидел две точки, которые двигались на поверхности воды, и вытащил руку как раз в тот момент, когда огромная крыса прыгнула на нее. Тварь шлепнулась около бочки.
Мала закричала, увидев, что вода кругом кишит крысами. Гирланд обнял ее.
— Без паники, моя прелесть. Мы пройдем.
Плот остановился, они перестали грести. При слабом свете свечи он увидел, что огромные свирепые животные собрались вокруг них. Он схватил автомат и стал с отчаянием грести. Плот закачался, потом начал медленно продвигаться вперед, толкаемый судорожными движениями Гирланда.
Огромная крыса с блестящим мехом и горящими глазами выскочила из воды и вцепилась в автомат. Она оскалила зубы, собираясь вцепиться в руку, которая держала оружие, но Гирланд ударил ее левой рукой и сбросил в воду. Потом, быстро повернув ружье другим концом, он направил его на кучу грызунов и нажал на спуск.
В тесном пространстве выстрел прозвучал, как гром. Крысы бросились врассыпную.
— Греби! — завопил он.
Они продолжали грести руками. Но Мала почувствовала, что силы оставляют ее. Руки тяжелели, и, наконец, отказались двигаться.
— Я больше не могу! — всхлипывала она.