Пересев в Неаполе на пароход «Франческо Криспи», 29 сентября Тюрякулов благополучно добрался до Джидды. На аравийской земле он был встречен с подчеркнутой дружественностью и уже 3 октября вручил в Мекке верительные грамоты сыну короля принцу Фейсалу. Сам Абдель Азиз аль-Сауд в послании М. Калинину в весьма лестных выражениях прореагировал на назначение Назира Тюрякулова: «Одной из причин нашей радости явилось получение нами Вашего письма от 9 июля 1928 года, в котором Вы сообщаете, что желание Вашего великого правительства укрепить дружественные связи, существующие между нашими странами, побудило его к назначению его превосходительства Назира Тюрякулова дипломатическим Агентом и Ген-консулом при нас. Ввиду нашего отсутствия из Геджаса и пребывания в столице страны нашей Неджда Ваш агент был надлежащим образом встречен сыном нашим Фейсалом, являющимся нашим наместником в Геджасе. Заверяем Вас, что он встретит от нас и членов нашего правительства уважение и наилучшее отношение для укрепления существующих между обеими странами дружественных связей. Мы радуемся также и тому, что можем воспользоваться этим случаем для выражений наших пожеланий полного благополучия и счастья для Вас и народа Вашего Великого Правительства».
Заверения аль-Сауда в том, что новый глава советской миссии встретит со стороны саудовского правительства и короля лично «уважение и наилучшее отношение», оказались не просто данью протоколу — на протяжении 8 лет своего пребывания в Хиджазе Назир Тюрякулов действительно пользовался особым расположением со стороны короля и его окружения. Уже за официальными фразами речей, произнесенных советским дипломатом и принцем Фейсалом при вручении верительных грамот, четко просматривалась готовность сторон к конструктивному диалогу и развитию тех положительных тенденций, которые наметились в отношениях между двумя странами в 20-е годы. В своей речи Тюрякулов подчеркнул: «…я буду всемерно стремиться к развитию тех дружественных отношений, которые так счастливо установились между королевством Геджас, Неджд и присоединенные области, с одной стороны, и СССР — с другой. При выполнении моих обязанностей, возложенных на меня моим правительством, я буду рассчитывать на сочувствие и поддержку Его Королевского Величества. Я надеюсь пользоваться тем же доверием, каким пользовался мой предшественник. Позвольте выразить уверенность, что связи и отношения будут развиваться в интересах обеих стран».
Ответная речь принца Фейсала, который объявил, что «в качестве наместника Его Королевского Величества я счастлив приветствовать Ваше Превосходительство и пожелать Вам благополучного пребывания и успеха в Ваших трудах, а равно я счастлив заверить Вас в том, что вы встретите со стороны правительства Его Величества полное содействие для укрепления дружественных отношений, которые связывают наши страны», давала вновь прибывшему полпреду все основания для подобной уверенности. Во многом это объяснялось политической ситуацией на Аравийском полуострове, связанной с ней необходимостью для молодого саудовского режима остерегаться происков могущественного в ту пору Лондона и временами искать противовес ему в лице Москвы. Роль СССР для аль-Сауда была особенно ценна также в связи с тем, что именно советское правительство первым признало его главой вновь провозглашенного государства.
Первоначально официальные отношения были установлены еще в 1924 году с правившим тогда в Хиджазе хашемитским шерифом Хусейном. После взаимного признания стороны обменялись представителями — в Джидду был направлен К. Хакимов, а в Москву прибыл эмир Лютфулла. Приблизительно в это же время начался поход аль-Сауда на Хиджаз, который привел к отречению от престола и бегству шерифа Хусейна, кратковременному пребыванию в осажденной Джидде его сына Али и, наконец, капитуляции хашемитов и установлению в конце 1925 года власти недждийцев-ваххабитов в лице их лидера аль-Сауда. Советская миссия оставалась в Джидде во время осады и с приходом аль-Сауда была аккредитована при нем, после того как К. Хакимов нотой от 15.02.1926 года информировал о признании его правительством СССР в качестве короля Хиджаза, султана Неджда и присоединенных областей. В ноте также указывалось, что советская сторона считает себя в состоянии нормальных дипломатических отношений с правительством альСауда. Последний, в свою очередь, незамедлительно выразил готовность развивать дружественные отношения с СССР. В апреле 1927 года он принял титул короля Хиджаза, Неджда и присоединенных областей, превратив тем самым султанат Неджд в королевство.
Этому событию предшествовали два бурных столетия. По сути дела, история государства Саудитов начинается с 1744 года, когда был заключен религиозно-политический союз между дальновидным и честолюбивым эмиром Мухаммедом ибн Саудом и исламским лидером Абдель Ваххабом, условия которого усердно выполнялись целыми поколениями. Согласно этому союзу религиозная власть сохранялась за Абдель Ваххабом и его потомками, а политическая — за Мухаммедом Ибн Саудом и последующими поколениями. Этим союзом открывается первая глава истории Саудовской Аравии, и именно он определил многие характерные чёрты ее развития, и именно его в определенном смысле можно считать конституционным столпом этого государства, естественно, после Корана. Желание вероучителя, заинтересованного в военной поддержке, и эмира, нуждающегося в религиозной опоре, объединить усилия оказалось взаимным, и, таким образом, Ибн Сауд стал не просто одним из эмиров Неджда, а лидером, несшим идею «истинного ислама». К военной силе прибавилась сила духа.
В результате многочисленных военных походов было создано обширное исламское государство. Дважды его существование оказывалось под угрозой: в 1818 году, когда войска эмира потерпели поражение от более современной египетской армии, и в 1865 году в результате междоусобной борьбы. Однако в 1901 году потомок Мухаммеда ибн Сауда Абдель Азиз аль-Сауд сумел с горсткой смельчаков овладеть Эр-Риядом, положив начало возрождению государства Саудитов.
Надо сказать, что включение в границы государства Хиджаза — области более развитой и открытой миру — потребовало идеологической и политической адаптации к реалиям XX века. Как ответ на вызов времени возникла новая доктрина, согласно которой всякие нововведения допустимы, если они не противоречат духу ислама. Тем самым открывался путь не только к использованию достижений современной цивилизации, ее технических средств, но и к обновленным формам государственного строительства. Вместе с тем во вновь созданном государстве «с управляемой религией» продолжал действовать так называемый оппозиционный ислам, выступавший против всякого государственного контроля. Подобное развитие нашло свое отражение в жестком противостоянии между саудовским лидером Абдель Азизом и племенными группами воинствующих ваххабитов, так называемых «ихванов», которые придерживались старых исламских традиций и отчаянно сопротивлялись строящемуся саудовскому государству вплоть до 1929 года, когда верные саудовскому королю войска окончательно разгромили их воинские формирования. В стране, похоже, было достигнуто относительное равновесие сил и наконец наступило внутриполитическое затишье.
В первой четверти XX века Англия стремилась удержать европейские державы, прежде всего Францию, Германию и Россию, от сближения с Ближним Востоком из-за опасений потерять контроль над Египтом и своими коммуникациями с Индией. Наиболее ярким классическим примером деятельности британских подданных в Саудовской Аравии времен Первой мировой войны считается многолетняя работа там профессионального военного разведчика — полковника Лоуренса Аравийского.
Неизбежное порождение своей эпохи, он был необходим Англии в ее колониальной политике. Лоуренс, «друг арабов», стал незаменимым человеком в свите шерифа Хусейна, а затем вторым «я» одного из его сыновей — Фейсала, под властью которого находились многие племена. Удачно и вовремя брошенный призыв к объединению арабов для борьбы с Турцией позволил беспрецедентному дуэту Фейсал — Лоуренс поднять восстание среди местного населения, сплотить его воедино и создать вполне боеспособную армию, действовавшую в интересах Великобритании на Ближнем Востоке. Лоуренс принимал активное участие в интригах, нацеленных на то, чтобы посадить на трон в Ираке проанглийски настроенного эмира Фейсала, а также свергнуть с престола афганского эмира Амануллу. По сути дела, это означало сохранение преемственности британского влияния в регионе сколь угодно долго.