Однако насущные интересы молодой монархии требовали значительно большей внешнеполитической независимости. Дело в том, что в надежде, что Оттоманская империя неизбежно распадется, европейские державы заранее стремились разделить ее владения между собой. Наибольшую активность проявляли Франция и Германия. Немецкие инженеры строили железную дорогу Берлин — Багдад для мусульман, совершавших паломничество к святым местам в Мекке и Медине. Такое сообщение между Берлином и Босфором, без сомнения, противоречило британским интересам, поскольку создавало опасную близость немцев к Египту и Индии. В то же время, разумеется, столкновение интересов западных держав на Аравийском полуострове было на руку аль-Сауду и его сторонникам, поскольку позволяло ему маневрировать для достижения своих военных и политических целей.
Серьезные последствия для арабского восстания на полу-острове имели и события в Петрограде осенью 1917 года. После октябрьского переворота Россия немедленно вышла из войны к большому удовлетворению Германии и Турции. Чтобы раскрыть потенциальным союзникам глаза на деятельность бывших союзников, новые власти России опубликовали тексты наиболее деликатных секретных договоров, к которым было причастно царское правительство. Детали соглашения Сайкса — Пико — Сазонова в декабре 1917 года появились в «Известиях» и были немедленно переведены на арабский язык и перепечатаны турками. Шериф Хусейн, разумеется, возмутился явной двойственностью позиции британского правительства. Проблему решали приемами самой изощренной дипломатии. Доверчивый шериф принял британские объяснения, будто данное соглашение никогда не было ратифицировано и турки использовали его как психологическое оружие для подрыва британо-арабских отношений.
Неудивительно, что основным моментом, которым характеризовалась ситуация в Хиджазе-Неджде на момент прибытия туда Назира Тюрякулова, оказалось обострение отношений королевства с Англией. Их главной причиной, разумеется, оставалось недовольство Лондона свержением его хашемитского ставленника. Однако противоречия еще больше усугублялись тем, что англичане не оставляли настойчивых усилий укрепить примыкающие к Неджду границы подвластного им Ирака путем постройки системы блокгаузов, а также имели планы строительства железнодорожного пути Багдад — Хайфа, часть которого должна была также захватить территорию того же Неджда. В ноябре 1927 года отряды недждийских бедуинов проникли на сопредельную иракскую территорию и разрушили одно из строящихся там укреплений. В качестве ответной меры англичане подвергли бомбардировке недждийские города и сконцентрировали в Персидском заливе внушительную армаду своих ВМС.
Эскалация напряженности достигла такой степени, что временами широкомасштабные военные действия казались неизбежными. Дважды, в мае и августе 1928 года, англичане направляли в Джидду на переговоры генерала Клейтона, миссия которого оказалась безуспешной в целом из-за непреклонности саудовской стороны, настаивавшей на неправомерности постройки Ираком блокгаузов на территории, которая, по предыдущим соглашениям, должна была оставаться неукрепленной. Конфронтация с Англией вынуждала аль-Сауда искать союзников на внешней арене, среди которых наибольшим предпочтением пользовался СССР.
Тому способствовали и крепнущие торгово-экономические связи с Хиджазом. Отправленная весной 1928 года крупная партия советских товаров была реализована весьма успешно. Поэтому местное купечество с нетерпением ожидало новых партий, которые предполагалось отправить из СССР в самом ближайшем времени. По интенсивности и уровню взаимодействия торговые связи существенно опережали межгосударственные политические отношения. На желание правительства СССР закрепить дружественные отношения с Хиджазом-Недждом подписанием договора, а также повысить статус советского представителя, сделав его посланником, аль-Сауд отвечал, что в «настоящем положении, когда он находится в состоянии фактической войны с Англией, заключение договора с СССР может означать только прямой вызов англичанам и толкнуть последних на такие меры в отношении Геджаса-Неджда, последствия которых трудно предвидеть». Аль-Сауд вместе с тем счел необходимым особо подчеркнуть, что хотя он считает свои отношения с СССР самыми дружественными, но ввиду вышеуказанных соображений заключение договора и перемену ранга представителя видит преждевременными.
Прибывшему к месту службы новому полпреду было ясно, что именно нежелание спровоцировать Англию на неадекватные действия, а не пренебрежение отношениями с СССР (как, по крайней мере, явствует из высказываний аль-Сауда в беседах с Н. Тюрякуловым) вынуждало саудовского монарха уходить от заключения политического договора с СССР Во многом по тем же причинам вплоть до конца 1929 года он не соглашался на преобразование советского дипагентства и генконсульства в дипмиссию, что означало бы, выражаясь современным языком, наличие между двумя странами полноправных дипломатических отношений на уровне посольств. Задачи, связанные с заключением договора, преобразованием миссии и активизацией торговли между двумя странами, как раз и предстояло решать вновь прибывшему советскому полпреду.
Назир довольно быстро освоился в новой роли, установив доверительные связи в местном политическом истеблишменте и купечестве. Появление любого нового лица в немногочисленном по тем временам джиддинском дипкорпусе всегда становилось заметным событием, а то, что Тюрякулов представлял «большевистский режим», тем более способствовало повышенному интересу к нему со стороны иностранных дипломатов и представителей разного рода спецслужб. Одним из них был Джон Филби — отец небезызвестного Кима Филби. Филби был исследователем Аравии, принял ислам (а с ним и имя Абдулла) и стал советником аль-Сауда. Выступавший в роли крупного коммерсанта, проживший на Востоке не один десяток лет, хорошо знакомый с местными традициями и обычаями, он умело применял полученные знания в разведывательной деятельности. Использовал он в интересах Англии и свое влияние на короля, а особенно на его сына Фейсала, об отношениях которых между собой в одном из своих трудов писал как о «вечном споре мудрости и молодости» (Philby Н. ST. J. В. Arabian Days, an autobiography. London, R. Hale, 1948).
Описывая в одном из первых донесений в Центр визит к нему англичанина, Назир характеризует того, как «интересную и хитрую» личность, у которого, однако, «некоторые вещи сшиты белыми нитками»: «Торговли у него почти нет, и он не может покрывать свои расходы. Между тем продолжает работать как торговец». Еще резче он характеризует Филби в одном из более поздних донесений в Москву, где уже без тени сомнения сообщает, что «…последний является агентом Committee of National Defense и сорит деньгами. Фактическая его деятельность идет вразрез с его словами. Имеются документы, доказывающие это. Сейчас собираются документы, показывающие подлинное лицо Филби, для представления королю». О том же, в подтверждение своих ранних донесений, Назир сообщает в Москву после выхода в свет одного из основных трудов Дж. Филби. «Вы, по всей вероятности, уже знаете о книге шейха Абдуллы Филби «Аравия» (1930), в которой он довольно откровенно раскрывает свои карты». Между тем сам объект столь пристального интереса со стороны советского полпреда продолжал «обрабатывать» саудовских лидеров, «беспрерывно сидит в Мекке, при короле. Слухи: он добивается у короля концессии на постройку электростанции и, якобы, в Лондоне устраивает для короля заем в 800 тыс. фунтов».
Разумеется, получить информацию такого рода было возможно лишь при наличии достоверных источников во всех кругах Джидды и Мекки. Постоянно растет число знакомств нового полпреда. Весьма интенсивное общение позволило ему довольно быстро разобраться во внутренней обстановке и внешнеполитических делах страны пребывания. Адекватно оценивать текущие моменты и перспективы отношений саудовского режима с СССР позволяли регулярные его беседы с и. о. министра иностранных дел Фуадом Хамзой. Что касается самого короля и его сыновей — принцев Сауда и Фейсала, то общение с ними затруднялось тем, что королевская резиденция располагалась в Эр-Рияде и Мекке, в то время как дипкорпус находился в Джидде. Тем не менее в случае надобности Тюрякулов выезжал в Мекку либо старался воспользоваться приездами короля и коронованных особ в Джидду, чтобы напрямую встретиться с ними. Высокопоставленные сановники, включая различного рода министров, военные чины и даже шеф местной тайной полиции, являлись частыми гостями у полпреда, обмениваясь с ним необходимой информацией. В дипкорпусе наиболее тесные отношения сложились с турком Сени-беем. Этому помимо знания Н. Тюрякуловым турецкого языка способствовала царившая тогда дружба между СССР и кемалистской Турцией.