В эти годы арабский мир по соглашению «Сайкс-Пико» был поделен на сферы влияния между Англией и Францией. Единственными де-факто независимыми среди арабских государств были лишь Йемен да Хиджаз-Неджд. Поэтому не случайно, что именно в этих двух странах Советский Союз обозначил свое дипломатическое и торгово-экономическое присутствие. В январе 1926 года сорокачетырехлетний Абдель Азиз аль-Сауд был провозглашен королем Хиджаза, султаном Неджда и присоединенных областей. Наследник древнего бедуинского рода, он выполнил свою историческую миссию, объединив различные части огромного Аравийского полуострова в единое государство. Однако аль-Сауд попал в сложное положение, поскольку его королевство не имело солидной внешней опоры. Великобритания выступала против объединенной Аравии, Германия еще не оправилась от разгрома, а США в то время не испытывали никакого интереса к пустынному королевству.
В этот непростой для саудовского государства период ему было чрезвычайно важно приобрести мощного «союзника» в мире, поэтому протянутая Советским Союзом «рука помощи» оказалась весьма своевременной. 16 февраля 1926 года СССР первым в мире признал новое государство на Аравийском полуострове. В этот день аль-Сауду была вручена официальная нота, в которой говорилось: «Правительство СССР, исходя из принципа самоопределения народов… признает Вас королем Геджаса, султаном Неджда и присоединенных областей. В силу этого Советское правительство считает себя в состоянии нормальных дипломатических отношений с Правительством Вашего Величества». В ответной ноте аль-Сауд выразил свою «полную готовность к отношениям с правительством СССР и его гражданами, какие присущи дружественным державам».
Позиция правительства СССР, первым признавшего государство аль-Сауда, имела важное значение для укрепления международного положения саудовского королевства. По сути дела, советское признание побудило к его признанию Англию и другие державы, хотя, учитывая поражение британских ставленников во власти Хиджаза, их действия явно носили вынужденный характер.
Очевидно, что решение советского правительства о признании нового государства на Аравийском полуострове было серьезным шагом со стороны одной из влиятельных держав мира и дорогого стоило. Аль-Сауд высоко оценил действия Москвы. Так было положено начало отношениям между двумя государствами.
Однако исторически ситуация складывалась таким образом, что положение, в котором находился король, предписывало ему все еще продолжать оглядываться на Лондон. Великобритания удерживала прочные позиции на Аравийском полуострове и не желала отказываться от своего десятилетиями завоевываемого влияния в регионе. Об этом, не без гордости за свою нацию, писал Лоуренс Аравийский. Он уверял, что британцы, служившие на Арабском Востоке, обладали «счастливым сочетанием… знаний местных условий с опытностью и проницательностью». Это производило настолько сильное впечатление, например, на шерифа Абдаллу [второго сына Хусейна, великого шерифа Мекки], что этот «крайне недоверчивый человек принимал их сдержанное вмешательство как достаточную гарантию для того, чтобы начать восстание против Турции. Он сохранял веру в британский авторитет в течение всей войны, которая изобиловала сомнительными и рискованными положениями».
В какой-то степени эту безоглядную веру в Британию в период борьбы с Турцией «унаследовал» и новый правитель Хиджаза. Поэтому Н. Тюрякулову пришлось приложить немало усилий, чтобы добиться повышения статуса как советского представительства, так и своего собственного в дипломатическом сообществе в Джидде. Похоже, в конце 1929 — начале 1930 года эти проблемы широко обсуждаются во дворце, хиджазском правительстве и в дипломатических кругах. Поэтому в этот период вопросы о статусе представительства Назир Тюрякулов ставит в своих посланиях в Москву особенно часто.
В Управлении иностранными делами хиджазского правительства в то время подумывали как об учреждении за границей собственных дипломатических представительств, так и о повышении рангов иностранных представителей, аккредитованных при короле. По словам и. о. министра иностранных дел Фуада Хамзы, предполагалось назначение одного представителя для Англии и Голландии, одного для Франции и Швейцарии (или Германии), одного для СССР и Турции. Такой порядок был вызван отсутствием кадров и соображениями экономии. Решение вопроса о саудовских представительствах за рубежом влекло за собой вопрос о повышении рангов представителей иностранных государств в Джидде и в первую очередь английского — Бонда, который в то время пребывал в ранге поверенного в делах.
Назир, разумеется, не мог знать наверняка, в какую форму выльются эти предположения. Будут ли все уравнены в рангах или английский представитель будет выше остальных. Можно отметить лишь то обстоятельство, что Фуад Хамза, будучи явно настроен пробритански, стремился к выгодному для англичан решению этого вопроса. Неизвестной оставалась позиция Франции, Голландии, Италии и Турции. Что касается СССР, то вопрос о советском посольстве поднимался еще при Хакимове. Теперь положение изменилось. «Насколько понимаю, — пишет в НКИД Н. Тюрякулов, — инициатива на этот раз будет исходить от гепра (хиджазского правительства. — Авт.). Таким образом в этой новой обстановке возникает вопрос о том — какой позиции и тактики мы должны придерживаться. Это во-первых. Во-вторых, возникает для нас вопрос о консульской части нашего агентства. По квалификации НКИД у нас имеется консульская часть, руководство которой и по положению, и по традиции возложено на тов. Туйметова. Исходя из того соображения, что необходимо начинать готовиться к возможному изменению нашего положения, прошу оформить руководство Туйметова консульской частью с тем, чтобы в надлежащий момент я мог бы провести оформление этого положения здесь».
Следует отметить, что руководство в Москве также было не чуждо соображениям экономии и далеко не всегда безоглядно отвечало на предложения своего полпреда. Так, по вопросу о выделении консульских функций от Н. Тюрякулова НКИД потребовал прислать конкретные предложения. «Пока что мы считаем возможным, чтобы выполнение консульских функций было возложено Вами на одного из сотрудников, тем более что и объем этих функций в Геджасе незначителен. Для Вашего сведения сообщаем, что выделение консульских функций в дипломатических миссиях не обязательно проводится в порядке организации отдельного консульства или даже консульской части. Для примера укажем на персидское посольство в Москве, которое, при чрезвычайно большом объеме консульской работы, не имеет формально ни одного консульского работника, причем выполнение консульских функций поручается второму секретарю Посольства».
Первенство СССР в признании независимого саудовского государства и неоднократно выражаемая королевским двором и правительством благодарность за это давали немало оснований надеяться на то, что советский полпред может претендовать на лидирующие позиции в местной дипломатической иерархии. В записках Н. Тюрякулова руководству этот вопрос возникает постоянно, но особенно остро он встает к концу 1929 года. Полпред подчеркивает, «что мы здесь давно, еще со времен т. Хакимова ведем спор о старшинстве в дипломатическом корпусе. Последний своими средствами не мог и не может разрешить этот вопрос. Наша тактика заключалась в выдвижении турка. Но турок, к сожалению, постоянно гадил, уступая уже как бы от себя это первенство англичанину. Они двое стали пытаться создавать потихоньку традицию английского первенства. Последний раз эту попытку они сделали 14 июля в день Бастилии во французском консульстве. Несмотря на то, что Сени-бей был предупрежден мной через т. Туйметова о пашей точке зрения на первенство в дипломатическом корпусе и желательности выступления его у французов от имени всех нас».
Каково же было удивление Назира и его спутников, когда принявший сначала это предложение турецкий представитель вдруг выступил в совершенно иной роли. «Мы были свидетелями такой возмутительной картины: вместо того, чтобы согласно уговору с нами выступить в качестве старшины, в присутствии консулов и местных представителей он выступил в качестве простого переводчика речи англичанина на арабский язык. «Английский представитель мосье Бон изволят говорить…» — начал он свой перевод. Таким способом контрабандой англичанин хотел протащить свое решение, хотя бы в форме прецедента. В ответ на это я привлек перса и в день 6 годовщины Турецкой Республики, опередив англичанина, выступил с приветствием от имени всего корпуса на арабском языке.