Однако все, о чем говорилось выше, при всей своей важности было лишь фоном и подготовительной работой для непосредственных бесед с королем аль-Саудом. Их было немало. Они затрагивали все стороны советско-саудовских отношений и становились все более откровенными и конструктивными. Назир самым подробным образом излагает их содержание в своих донесениях в Москву, не без гордости сообщая о достигнутом уровне взаимопонимания с главой государства пребывания. Разумеется, не все шло гладко в советско-саудовских переговорах по вопросам торговли и условий устранения «особого режима», но неформальный диалог с саудовским монархом давал полпреду исключительную возможность напрямую отстаивать точку зрения советского правительства.
В донесениях в Москву Назир Тюрякулов прямо пишет, что встречи и разговоры с Ясином, а затем и Хамзой были необходимой подготовкой, без которых на беседу с королем полпред бы не пошел. «Король принял меня очень любезно. Присутствовали Фуад и т. Туйметов. Я изложил королю наши вопросы по той схеме, как и в беседе с Ясином, но с той разницей, что сгладил углы и заострил политические моменты. Я выдвинул те же три пункта — о переговорах, о временном статусе и об эквивалентах. Король ответил так: он никогда не забывал и не забывает, что СССР был первым государством, признавшим его, Сауда, государство. Он всегда высоко ценил и ценит свои отношения с СССР и дружбу с советским правительством. Действительно, он в свое время вопрос о переговорах для урегулирования советско-геджасских дел отложил до наступления благоприятного момента. Сейчас он имеет возможность заявить, что готов к переговорам с советским правительством для обсуждения всех вопросов и заключения политического и торгового договоров.
Раз советское правительство также готово приступить к переговорам, то остается, значит, начать переговоры. Отменить установленный режим не могу, пока не будет подписан договор, потому что это нанесло бы ущерб интересам моей страны. Во время переговоров я изложу свои соображения и обрисую свое положение. Мы совместно обсудим. Я настойчиво поставил этот вопрос перед ним вновь и указал, что Москва недоумевает, что наша торговля в Геджасе никогда не наносила ущерба этой стране, что наши антагонисты выставляют нашу торговлю в качестве причины кризиса, что между тем в этом году, когда мы совсем не выступали, наблюдается еще более глубокий кризис, и, что очевидно, причина кризисов геджасской экономики лежит глубже. Указывая на эти обстоятельства, я хотел прощупать основные мотивы короля.
Король действительно перешел на политические рельсы. Он заявил, что его страна связана с Индией, предоставляющей арабским купцам ряд льгот. Сейчас я занят решением главным образом политических вопросов англо-геджасско-недждских отношений. Я избегаю осложнять эту задачу торговыми вопросами, хотя они требуют немедленного разрешения. Товары, которые я выписываю исключительно для себя, в Кувейте, незаконно подвергаются обложению. Я молчу, считая, что наступит время для решения и этих вопросов. В заключение он вскользь намекнул на возможность кризиса в Йемене в связи с нашим появлением и обостряющейся борьбой и конкуренцией различных сил.
Когда я уходил, король задержал мою руку, поданную на прощание, и заявил, что «скоро, иншалла, все устроится». Я поблагодарил его. Беседа длилась 1 час».
Встречи с королем происходили и в Джидде. Летом 1931 года их было даже несколько. Так, одна из них состоялась 17 июня 1931 года. Зная о предполагавшемся в скором времени отъезде аль-Сауда в Эр-Рияд, Назир решил побеседовать с королем «относительно интересующих нас вопросов. Желая предоставить мне свободу действий, Фуад Хамза заявил о своем нежелании присутствовать или участвовать в моей беседе с королем. Исходя из известных соображений, я настаивал на том, что он должен присутствовать. На деле же получилось так: Фуад посидел немного и затем покинул нас.
Я поставил перед королем наши основные вопросы — о торгово-политическом договоре и о снятии запрещения с советской торговли. Король ответил уклончиво. Он заявил, что отношения между СССР и Геджасом носят настолько дружественный характер, что они вовсе не нуждаются в особой фиксации. Он прекрасно понимает и ценит дружбу СССР. Эта дружба особенно ценна для него потому, что она не основана на какой-либо корыстной цели: «я считаю, — сказал король, — что если наступят тяжелые времена, то СССР будет моим панцирем. Что касается торгового договора, то время для него еще не наступило». Геджас еще ни с кем не заключил торгового договора, и в связи с этим он испытывает ряд затруднений. Вообще же все вопросы, которые могут интересовать обе стороны, непременно получат удовлетворительное решение, но для этого нужно выждать некоторое время.
Я ответил ему в том смысле, что переговоры по этим вопросам с его правительством мы начали с согласия последнего. Мы всегда полагали, что время для таких переговоров должно быть согласовано с интересами и планами геджасского правительства. Если мы поднимаем вопросы, то нас к тому побуждают интересы сторон. Укрепление дружественных отношений между обеими странами и упрочение международного отношения Геджаса в глазах и врагов и друзей стали бы фактором, который нельзя игнорировать. Во время переговоров встал вопрос о компенсации. Я считаю, что этот вопрос, как и многие другие вопросы советско-геджасских отношений, легко могли бы быть разрешены посредством сближения и дружественного сотрудничества. Если ставил перед ним эти вопросы, то мною руководило твердое убеждение, что это сотрудничество принесет Геджасу огромную пользу, делу укрепления, экономике и политике этой страны. Совершенно излишне говорить о том преимуществе нашей дружбы для него, которое заключается в отсутствии в ней вредных политических стремлений. Король поблагодарил, и на этом беседа закончилась».
Некоторая сдержанность, наметившаяся в конце этой беседы и вызванная сложностью разрешения стоящих перед двумя странами проблем, с лихвой компенсировалась спустя всего несколько дней, 28 июня 1931 года в Мекке. В четыре часа утра Назир пошел на проводы короля, возвращавшегося в Эр-Рияд. «Здание «Гамидие» — резиденция наместника (против Каабы) было полно представителями ведомств и городов. Посетив последний раз Каабу, король пришел к провожавшим. Он был ко мне еще более внимателен, чем обыкновенно. Я воспользовался этим случаем для того, чтобы пожелать ему благополучного путешествия и высказать уверенность, что наши отношения с ним примут еще больше дружественный характер, чем они имели до сих пор. Король ответил благодарностью».
Король оказался не только в курсе советско-саудовских переговоров о поставках нефтепродуктов, но и, как мы уже отмечали, был самым непосредственным образом заинтересован в их успехе. 50 тыс. ящиков бензина и такого же количества керосина, о которых шла речь, должно было хватить саудовскому государству практически на год. Это топливо было крайне необходимо, поскольку именно в это время королю пришлось заниматься передислокацией войск для подавления вспыхивающих то тут, то там мятежей бедуинских племен, а правительству — обеспечивать почтовые перевозки. Не говоря уже о том, что возрастание потребления бензина было связано с наступлением на Ближнем Востоке эры автомобилизма. Причем бесконечное количество автомобилей выписывалось руководством страны в кредит, в то время как в условиях мирового экономического кризиса, обусловившего отсутствие поступлений в казну, жалованье государственным чиновникам не выдавалось месяцами.
В значительной мере вопросы дальнейших поставок нефтепродуктов должны были стать предметом переговоров и во время визита в СССР принца Фейсала. Этот визит можно считать одним из главных политических достижений Назира Тюрякулова на посту полпреда. И не его вина, что советское руководство не воспользовалось всеми возможными выгодами от этого поистине исторического события. Между тем год спустя, в мае 1933 года Совет Министров королевства совместно с Государственным советом постановили «объявить его высочество эмира Сауда — старшего сына его величества короля престолонаследником Арабского Саудовского Государства. Церемония принесения клятвы (бей’а) была произведена в Понедельник 20 Мухаррама 1352 года (15 мая 1933 года). Его высочество принц Фейсал выехал во главе делегации, которой поручено сообщить его величеству эмиру Сауду о факте провозглашения его престолонаследником. С удовлетворением сообщаю Вам о завершении акта провозглашения эмира Сауда престолонаследником в вышеуказанной мной форме». А спустя годы наследным принцем был объявлен именно Фейсал.