Стараясь не издавать ни звука я, пересекая заросшие сады, добрался до указанной груды камня. Мне отлично видно солдата. До него метров семь. По сигналу нужно быстро подняться и, сократив расстояние, помножить его на ноль. Эх, гладко было на бумаге, да забыли про овраги. Вроде так говорится.
Ветер предательски изменил своё направление и начел дуть в спину. Донося мой запах до шурдов. Солдат и разведчик повернулись в мою сторону. Взяв наизготовку короткие копья, начли обходить с двух сторон. Послушник же тоже поднялся и достал какую-то погремушку с птичьим черепом.
То, как они действуют, похоже на отработанную тактику с вполне понятной ролью для каждого. Эти не ровня тем оборванцам, что напали на меня в развалинах. Здесь никаких воплей и суеты. Надеюсь, мне хватит сил с ними совладать. На своих спутников рассчитывать не стоит. Может, они уже свалили, увидев, что здесь не просто группа уродцев, а вполне слаженный отряд.
Вот им осталось всего несколько шагов до моего укрытия. Мышцы напряжены, костяшки на рукояти побелели. Похоже, товарищи мои решили не вмешиваться. Что ж, тогда я сам справлюсь. Умоетесь кровью перед моей смертью. В момент, когда я уже готов был одним рывком бросится вперёд, с другой стороны двора раздался звук, слившийся с истошным верещанием. Все шурды вмиг повернули головы и рванули к Павлу.
Выпрямившись, я за одно мгновение оказался за спиной солдата, уже вскинувшего рог. «Не успел!» злорадно подумал я в момент, когда лезвие вошло в горло и разрезало шурду шею до позвоночника. Бежавший сбоку разведчик по дурному завопил, предупреждая сородичей о моём присутствии. Послушник было обернулся, подняв погремушку, но его отвлекли Гавел и Барон, вырвавшиеся из зелёной стены. Вот теперь криков прибавилось. Двое мертвы, а нет, уже трое. Гавел плавно ушёл с линии удара копья и дважды полоснул воина по спине.
Единственный, кто остался невозмутим, это послушник. Разведчик, стоявший передо мной, решил добраться до своих. Он метнул копьецо в меня и рванул. Бросок получился скверным, копьё ушло выше и левее. В два шага я настиг коротышку, вгоняя лезвие ему в поясницу. Шурд споткнулся, покатившись. Перевернувшись на спину, он попытался встать. Лезвие дважды с лёгкостью вошло ему в живот.
Похоже послушник закончил приготовления. С его погремушки сорвалось облако синего тумана, которое с визгом направилось к своей жертве. Шаман решил первым избавится от командира, дабы ослабить и деморализовать нападающих. И, похоже, он решил, что командиром является тот, у кого самое большое оружие. У кого больше — тот значит самый сильный, соответственно — главный. Всё логично.
Облако добралось до Барона, который как раз занёс рельсу над упавшим воином. Как только оно его накрыло, он с визгом покатился по земле, словно пытаясь сбросить пламя. Теперь послушник оказался расторопнее. Поднял свою суставчатую руку, направив её на Павла, который стоял в обороне, то и дело отмахиваясь от быстрых ударов шурдов, наносимых с двух сторон, благо ни у одного из них не было копий.
— Филин! Мать твою! Колдун!
— Сам вижу!
Гавела неожиданно смог остановить шурд с длинной верёвкой и привязанным к ней грузом. И это при том, что шурд ниже него на два уровня. Да и в целом должен быть слабее.
До послушника остаётся всего пара метров, но он всё же успевает развернуться. Меня подбрасывает вверх сгусток дыма с рылом секача. Не сумев сгруппироваться, удар оземь выбивает из лёгких воздух. Секунда, и мне как-то удаётся перекатиться, пропуская мимо себя рой рыжих светлячков, которые тут же воспламеняют одно из деревьев позади меня. Рвусь вперёд. Из-под ног летят комья земли. И всё равно мне не успеть!
Но не Гавелу. Расправившись со своим противником, он подлетает и перерубает ногу шаману. Я наношу режущий удар — безуспешно. Лезвие беспомощно визжит, наткнувшись на звенья кольчуги. Уродец умудряется увернуться от удара саблей сверху. Новый дымный удар выбивает оружие из рук Гавела. Пнув послушника в плечо, заставил выпустить погремушку. Встал ему коленом на грудь и вогнал лезвие между горлом и ключицей. Почувствовал, как клинок вышел с другой стороны.
Но он всё ещё жив. Вывернув из-под себя руку, он подбросил какой-то мешочек. Стоило ему подлететь, как тот лопнул, окутывая меня белой взвесью. В глаза воткнулись иголки, воздух пропал, а из-под кожи словно пытались вырваться миллионы насекомых, которые прогрызали себе путь на волю сквозь кожу.
Уткнувшись лицом во влажный дёрн, пытаюсь стереть «это», ожидая удара. В таком состоянии меня можно голыми руками брать. Минута, ещё одна и ещё. Боль под кожей переходит в зуд. Глаза начинают видеть цвета и свет, а в лёгкие с тяжёлым свистом проникает воздух. Наконец-то я немного прихожу в себя. Чувства всё такие же ужасные, но теперь это можно хотя бы терпеть.