— Почему вы решили, что я внезапно разбогател?
— По-вашему виду, вот почему. — Улыбка профессора стала шире. — Короткие ногти на руках вместе с мозолями и ссадинами говорят о том, что вам приходиться много и тяжело работать. При этом на вас новый городской костюм с рубашкой, к которой вы явно непривычны. Потому что, то и дело непроизвольно двигаете шеей. Можно было бы предположить, что вы скопили денег на этот костюм, но вряд ли стали бы его надевать для похода в библиотеку. Ещё ваша причёска. Короткая стрижка практична, но не является атрибутом студента или состоятельного горожанина. Но привлекло меня именно то что вы усиленно изучаете данные книги. — И он тут же добавил. — У вас на лбу залегла глубокая морщина, свидетельствующая о том, что вы действительно вникаете в текст, а не просто пытаетесь запомнить написанное, чтобы пересказать ради оценки. А записи ведёте короткие и с личными пояснениями. Обо этом говорит то, что, переписав несколько строчек, вы несколько секунд думаете, прежде чем медленно записать свои мысли. Раз я ответил на ваш вопрос, ответьте на мой. Почему именно эта тема?
— Мир велик, кто знает, кого встретишь на своём пути. Даже если не знаешь языка, то по лицу и повадкам можно многое понять.
— В купе с книгой о полевом допросе звучит немного жутковато.
Помолчав несколько секунд. Решил задать вопрос, рас уж выпал такой шанс.
— Скажите, профессор, вы долго обучались техники чтения людей?
— Я с самого детства мог сказать о чём думают другие. В физиогномике нет каких-то техник или методик. Есть набор универсальных сигналов, которые свойственны всем людям. Зная их требуется быть только наблюдательным и тогда от тебя не ускользнёт не единой эмоции. При этом самому желательно не являться эмпатом. Понимание чужих эмоций может навредить расчётливому мышлению.
— Вы сказали о наборе сигналов. Но эмоции можно симитировать. Как понять правдивы ли они или нет?
— Тут на самом деле всё очень просто. Нужно выбить человека из колеи. Мало кто может взять себя сразу в руки. Ещё меньше тех, кто может вообще не проявлять эмоций. Это можно сделать множеством способов. Например, неожиданно выкрикнуть обвинение в чём-либо, пускай оно и будет звучать нелепо. Главное — ошеломить, сделать это неожиданно. Или сделать что-то чего от вас не ожидают. Знаете, если вас интересуют методики именно чтения по лицам, то советую вам обратится к книгам по искусству нин-со. Они имеются в этой библиотеке.
— Благодарю.
— Да не за что. Самому было приятно поговорить с человеком, который действительно слушает, а не делает вид. Побольше бы мне таких студентов как вы. Всего доброго.
— И вам… — Я проводил профессора пристальным взглядом.
В библиотеке засиделся допоздна. На улицах уже зажглись газовые фонари, когда я успел сделать все необходимые заказы. Сумма конечно оказалась солидной. Ещё один такой поход — и жить мне будет не на что.
Заскочив в вагон, под аккомпанемент урчащего желудка, упал на скамью блаженно вытянув ноги. После возвращения нужно было поесть хотя бы. Надеюсь у меня осталось что-нибудь съестное. Закупится в городе не подумал, а в посёлке… Чёрт с ней, с едой. Не в первый раз. С голоду не помру.
Идя по сумеречным улицам селения то и дело оборачивался, ожидая услышать визг шурдов. Такими темпами осторожность может перерасти в паранойю. Мысленно заставил себя расслабится. Постоянная напряжённость не способствует спокойному течению мыслей.
Войдя в дом, скинул обувь и пальто в прихожей. Проходя в сумрак комнаты и пытаясь нащупать лампу, я по какой-то неведомой мне причине не придал значения стойкому запаху кислого пива. Всё что я успел сделать, это обернутся на скрип половицы, прежде чем могучий кулак, увенчанный кастетом, впечатался мне в скулу. Град ударов посыпался на меня с двух сторон. Били умело и очень крепко. В основном по спине, чтобы даже не думал сопротивляться и в живот, чтобы не встал. Почти отключившись, я услышал голос, остановивший преображение моего тела в отбивную.
— Достаточно. Думаю, мы его встретили со всем полагающимся радушием.
Голос показался знакомым. В комнате, разгоняя мрак зажглось две лампы. Меня вздёрнули, ставя на колени. Двое крепких парней заломили мне руки за спину, поставив свои пудовые ботинки мне на подколенные впадины.
— Вот мы вновь и свиделись, дружище! Как ты? Ничего не болит? Чёрт, кажется он отключился. Запрокиньте ему голову. Мы ещё не поговорили.
Из поднесённого чайника на лицо мне полилась холодная вода. Всё же не показалось. Владельцем голоса оказался Куц.
— Ну, как, полегчало? — Я промолчал. — Снова в отказ идёшь. Не хорошо. — Куц кивнул одному из амбалов и со всего размаха мне прилетело в печень. — Я спрошу ещё раз. Тебе, полегчало?
— Да. — Сквозь зубы выплюнул я.
— Отлично. — Куц широко улыбнулся. — Значит мы сможем немного поболтать. Для начала скажи, чем тебе так сильно не угодил наш пахан, что ты его сначала послал, а затем унизил. Причём не только его, но и нас.
Промолчать вновь не удалось. Ещё один удар по печени.
— П-пошёл, на хер…
— Кратко, нечего сказать. — Очередной удар, туда же. — Я не понимаю Марк, чего ты добивался? К тебе со всей душой. Предложили вступить к нам, считай пригласили в семью, а ты вот так. Не просто оскорбил, но и порезал наших братанов. Да так, что они сейчас пуская слюни, тюки в порту тягают. А может тебе кто-то предложение сделал поинтереснее, что ты так решил дерзнуть… А? — Сразу несколько сильных ударов. — Отвечай. Или тебя лицом на плиту положат.
— Нет. Мне, никто, ничего, не, предлагал.
— Дааа, хмм-м, а откуда деньги на домик и новые вещички? Причём не ширпотреб, а явно от хорошего портного. Откуда? Найти тебя было не просто, благо у тебя внешность приметная. — Куц дёрнул меня за обкромсанное ухо. — Ради тебя пришлось с беспризорниками и попрошайками заобщаться. Пол города перерыли, а Марка нигде нет, он как сквозь землю провалился. И тут сегодня мне говорят, что ты, не скрываясь, в новеньком костюмчике, прибыл в город на культурный променад.
За спиной послышался грохот переворачиваемого стола. Упыри ищут деньги. Удачи. Не здесь они.
— Так откуда деньжата?
— Скажу, только, слушай, внимательно.
— Я сам слух, говори.
— В тот день, когда ты передал мне приглашение Ковачара, я перенёсся в иной мир. Убив одного из тамошних обитателей, я забрал у него несколько неизвестных на Земле драгоценных жемчужин. Вернувшись, продал их за шестьсот крон скупщику краденного.
После недолгой тишины раздался слаженный ржач трёх глоток.
— Похоже мы немного перестарались, пиная тебя. Ладно, уж не так и важно работаешь ты на кого-то или нет. Мне приказано наказать тебя. Причём наказать по понятиям, как крысу.
Куц откинул полу куртки и достал из-за пазухи «свинокол». Оружие или лучше сказать приспособление для наказания, прибыло в Гетланд лет пятьдесят назад вместе с бедными эмигрантами с жаркого и охваченного сразу пламенем трёх войн иберийского полуострова. Они быстро заняли нишу приступного мира, вытеснив разрозненные банды. Поначалу у них не было ничего и из-за этого они вооружали своих бойцов всем чем придётся. Арматурой, досками с гвоздями, мешочками со свинцовой дробью, кое-как заточенными керамическими осколками, обувными шеллами.
Как раз из последнего и был рождён «свинокол». Его повсеместная доступность, простота, и раны от которых практически невозможно оправится, быстро завоевали уважение у всей мрази теневого мира. В дальнейшем «свинокол» стали делать из стамесок или же вовсе выковывать с нуля. Но суть не изменилась. Деревянная рукоять, в которую вставлен круглый сантиметрового диаметра штырь в полторы пяди длинной. Игольной остроты жало подходит исключительно для колющих ударов. Ни о каком отведении встречной атаки таким оружием и речи не может идти. Впрочем, это и не нужно. Его главная задача заставить жертву страдать перед смертью и сожалеть о своём существовании. Если удар нанесён не в сердце или голову, то с первого раза им убить очень непросто.