Выбрать главу

Благо бегать ни за кем не надо, капитаны всех шести фрегатов были на венчание. Вильстер их со стены увел в низ, в тенёчек, пошушукаться. Черт их знает этих португальцев, может, половина гарнизона куплена, и, как только стемнеет побегут, многодетному султану новости рассказывать. Пусть поменьше знают. И про совет капитанов особенно.

— Господа офицеры, понимаете, что произойдёт, когда мы уйдём? Об этом сразу станет известно султану и сбежав сейчас, он спокойно вернётся через месяц и вырежет здесь всех.

— Так что нам здесь оставаться? А экспедиция? А прямой приказ герцога Бирона. А Указ Государыни? — за всех высказался капитан «Митау» капитан первого ранга Андреян ФАНДЕРГОВЕН (Andrian VAN der GOOVEN), ещё один голландец, начинавший служить ещё при Петре в 1704 году.

— Нет, конечно. Нам надо нанести этим маврам такой урон, чтобы они и подумать не смогли о возвращении к этому берегу. План будет такой…

Событие шестьдесят восьмое

— Жалко только, что она не зелёная.

— Ничего, с нами поживёт — позеленеет.

Дюймовочка

Пук. Пук. Пук. Бух. Да, это заставило мавров вздрогнуть. От смеха. Все тридцать две пушки крепости пульнули своими ядрышками по лагерю, и марокканское войско вздрогнуло от хохота, даже на стенах Мазагана был слышен их презрительный гомерический хохот. Вильстер прислушавшись даже вычленил из общего смеха попискивание в кулачок одной из наложниц султана, которую он взял с собой в поход на неверных. Потом ещё одна прыснула, потом ещё. Да этот член… книги рекордов Гиннесса, всю гарему свою прихватил на войну. Жаль. Девиц жаль.

— Дон Фернандес, теперь зарядите пушки полным зарядом пороха, а одну тройным там что ли. Какую не жалко. Её должно разорвать. Ядро ещё заклиньте какой-нибудь железякой. Нужен взрыв на стене. Только пусть канонир на палке какой фитиль поднесёт… и тоже, которого не жалко.

— Да зачем всё это?! Всё одно еле достанет всего несколько орудий до лагеря. Только порох зря истратим и орудие… — рачительный, блин, полковник.

— У нас снято с галеотов больше сорока орудий, десяток отдадим вам взамен за это орудия и порох тоже частично передадим из трофейного.

— Но зачем всё это?! — возопил тесть. Теперь не от рачительности. Другой грех — любопытство.

— Чтобы вас унизить, — развёл руками Вильстер.

— Это оскорбление, Юлий?! — схватился за шпагу тестюшка.

— Это — военная хитрость. Прикажи палить, как я сказал, дон Фернандес. — А жена не такая горячая, как тестюшка??? Тьфу. Точно ведь — горячая. Сам испытывал.

Пук. Бах. Бах. Пук. Бабах.

— Вот, другое дело, — адмирал взобрался назад на башню после второго залпа и осмотрел дело рук своих.

В мавританском лагере суетились. Было две небольшие воронки и один убитый или раненый. Люди вокруг носились и кулаки португальцам показывали. Только это всего несколько мавров. Зато все остальные опять, наверное, ржали и показывали пальцем на то место, где взорвалась пушка и рядом с ней бочонок пороха. Стена даже чуть пострадала. Здорово получилось. Реалистично.

— Что теперь? — комендант был злой.

— Раз в полчаса постреливайте половинным зарядом. Так, чтобы ядра не долетали из одной — двух пушек. До темноты.

— А потом?

— У потом… Всё нормально будет, папа.

Потом был пир. Гости на нервах. Особенно местные офицеры. Действия русских были совершенно непонятны. Они были полностью согласны с комендантом — эти выстрелы просто трата драгоценного пороха. Да, адмирал обещал выдать десять орудий и порох из трофеев, но одно другому не мешает. Пусть и свой порох останется и трофейный будет. Там не меньше десяти тысяч мавров и видно, что они собирают штурмовые лестницы и подтягивают на передний край свои орудия.

Русские тоже немного нервничали. Не от опасения. От непонятного затягивания времени Вильстером. Они и сейчас могут обстрелять лагерь марокканцев, даже сейчас лучше можно поставить несколько сигнальщиков и корректировать стрельбу, а что ночью. Бить наугад. Чем ночью лучше? Спят. Так Шрапнели всё равно, спит человек или нет. Она и спящего найдёт сверху и бодрствующего не пропустит.

После пира капитаны фрегатов с офицерами ушли готовить ночной обстрел лагеря противника, а Юрий Данилович уединился с Авдотьей Геннадьевной в ту каморку, что ему выделили. Граф хотел было им отдать свою супружескую спальню, но там проходная комната, а тут есть крепкая дубовая дверь, через которую рычание и стоны Авдотье не будут разноситься по всей цитадели. Наверное.