Дети утвердительно кивнули головой.
— Имеете вы здесь родственников?
Дети сделали отрицательное движение.
— Куда вы хотите идти?
Мальчики пожали плечами.
— Кто вас привез сюда?
— Два контрабандиста, реб-Иона и реб-Лейб.
— Где они?
— Не знаем.
Откуда в самом деле могли это знать малютки? Люди, занимающиеся этим опасным ремеслом, имеют сильные руки, они храбры до дерзости, ноги уносят их на далекие пространства, глаза их проникают темноту, но у них нет сердца. Дети, которых они освобождают и переправляют через границу — для них ничто иное как вещи, предметы торговли, они доставляют их на место назначенья и затем более не заботятся о них. Кончив работу, они в туже ночь снова крадутся на место своей деятельности, чтобы новою хитростью освободить новых рекрутов, подвергнуть себя новым опасностям и снова пробраться через кордон, окруженный казаками, точно живой стеною. А если солдатская пуля наконец и залетит к ним и врежется в их каменную грудь, — что ж такое? — ведь умирают только раз, а пробел тотчас же пополнится: другой смельчак пойдет по следам убитого и точно также станет переправлять свой живой товар темною ночью, лесом, мимо стерегущих казаков, до порога молитвенного дома.
Но эти дети!
Сироты при жизни родителей, вырванные с корнем из родной земли и пересаженные на чужую почву, одинокие, среди всевозможных бедствий, лишенные всяких средств, всякой опоры и защиты, — эти несчастные ввергаются в страдальческую бурную жизнь, и носятся без руля и компаса легкою добычею волн, в которых они большею частью и погибают.
Правда, милосердие и благочестие протягивали руку несчастным малюткам, на долю их перепадала милостыня, то в виде куска хлеба, то старого платья, богобоязненные люди обучали мальчиков библии и молитвам. Но или благотворительность, по обыкновению, утомляла благотворителей, или, оставленные без надзора, дети оказывались недостойными её; и таким образом, в обоих случаях, дети становились жертвою нищеты! Различные трущобы, дома разврата и преступления, исправительные заведения и тюрьмы населялись этими несчастными существами, которые, почти от колыбели, тащили за собой такую тяжелую цепь! Редкий из них выдерживал эту трудную борьбу с лишениями и опасностями и выходил из неё энергическим и хорошим человеком, — большинство погибало!
Прошло много лет.
Зима сняла с земли зеленый покров и одела ее в белый саван. Природа опустела, в лесу не было видно ни одной птицы, в поле ни одного животного, на улице ни одного человека, буря, поднимавшая целые лавины снега и гнувшая дубы, точно смела со света всякую жизнь и прогнала людей в их норы. Это было одно из тех ночей, которых ожидают контрабандист и преступник, чтобы иметь возможность действовать безопаснее.
Из города вышел молодой человек с тяжелой сумкой на согнутой спине и с дубиной в руке. Резкий ветер и хлопья снега бьют ему в лице. Быстро шагает он обледеневшим полем к лесу и шепчет что-то про себя.
Он молится. Это первое ночное путешествие его, первая опасность, которой он подвергается сознательно и рассчитывая на свою собственную силу и ловкость. Правда, уже до этого он хорошо исследовал местность, тщательно изучил извилины тайной, почти никем не проходимой дорожки, но еще никогда не взваливал он к себе на спину запрещенных товаров, еще никогда не доверился ночной темноте и не становился лицом к лицу с казаками, которые в темных лесах поджидают контрабандистов, точно охотник добычу!
Чем более молодой человек приближался к лесу, тем осторожнее становились его шаги, тем внимательнее всматривался он вперед и тем задушевнее молился.
Он вошел в лес. Белые березы и зеленые сосны сменялись одни другими; вой ветра часто нарушал тишину ночи; сильно замерзший снег хрустел под ногами путника, который по временам останавливался, прислушивался, оглядывался кругом и вытирал пот, выступавший у него на лбу в следствие тяжелой ноши и душевного волнения. Часто усталые ноги его спотыкались о корни деревьев, о куски льда; часто падал он в занесенную снегом яму, откуда с трудом выкарабкивался, кряхтя под своей ношею, и тотчас шел дальше к своей цели, обставленной столькими опасностями. Долгая ходьба сильно утомила его, шаги становились все медленнее и медленнее, члены все больше и больше деревенели, уныние все сильнее и сильнее овладевало им...
— Когда же это кончится?
В одной из просек леса, контрабандист на минуту остановился.
— Оно должно быть близко отсюда, — прошептал он, — помоги мне, Господи!
Все тело его дрожало от страха и холода, слух и зрение были напряжены до крайности, и в этом положении он пошел дальше, все дальше и дальше, как вечный жид в народном предании!