Наконец он наткнулся на забор, около которого стоял развесистый дуб, и подумал: «Это же двор Доротки. Такой же дуб рос здесь, когда мы встретились с ней перед уходом на шахту, только не такой могучий и гораздо моложе». Пригляделся к халупе. Наклонилась она крышей чуть не до земли, из бревен сыпалась гниль. А Дороткина хата была из крепких бревен, с новой крышей — единственное сокровище отца и деда.
Девушка выглянула из сеней, приветливо поглядела на пришельца. Была она незнакомая, но такая же пригожая, как его невеста.
Он усмехнулся, спросил несмело:
— Доротка дома?
Та посмотрела на него с испугом.
— Какая Доротка? — удивилась она. — Нет здесь таких…
— А дочка Зорыхты. Франека Лещины нареченная, — уже радостно растолковал он.
Девушка, вместо ответа, крикнула в сени:
— Мамочка! Выйди-ка сюда, да побыстрей!
Здоровенная баба с румянцем во всю щеку встала на пороге. Сверкнула глазами на дочку и на шахтера.
— Ну чего? — спросила она.
Дочка указала рукой на Лещину, который боязливо топтался у калитки. Сказала матери:
— Спрашивает о Доротке Зорыхтовой… О той, что собиралась за горняка…
— Господи! О нашей бабке? Померла бедняжка… в прошлом году. Ждала тридцать лет своего Франека и не дождалась. Вышла за моего батюшку, за дедушку Хажбетки.
— Я и есть тот Франек… Франек Лещина, жених Доротки, — отвечал шахтер срывающимся голосом. — Чего вы мне плетете здесь о какой-то старухе?
Мать и дочка стали быстро креститься, как будто хотели отогнать от себя привидение. В глазах старой мелькнул испуг:
— Господи помилуй! Свят, свят! Да ведь Франек, жених Доротки, ушел в шахту лет шестьдесят тому назад. Ушел и не вернулся. Шахтеры, что были с ним, сказали: «Его забрал к себе в подземное царство Скарбник — Владыка сокровищ». В наказание за то, что взял он чужой обушок. Господи, господи!
Больше он ни о чем не спрашивал. Понял все. Опустился на лавочку около плетня в тени дикого хмеля. Закрыл ладонями лицо — плакал.
Женщины тоже утирали глаза платками. Не знали, нормальный человек перед ними или тронутый. Потом сговорились. Приняли пришельца в дом, тем более охотно, что многолетняя работа под землей ничуть не тронула его молодости. Как и тогда, был он сильный, мужественный, да к тому же и с деньгами. Владыка перемешал наказание с милостью…
Поженились они с черноокой Хажбеткой, и начал Франек новую жизнь. Ту жизнь, которую должен был прожить с Дороткой Зорыхтовой, бабкой Хажбетки.
Скарбник помогает рудокопам
Случилась эта история давно. Даже самые старые не помнят когда и рассказывают ее со слов родителей. А кто знает, может и отцы их слышали всё от своих отцов или дедов. Вот и определи, сколько воды утекло с тех пор.
Неподалеку от Бытома находился цинковый рудник. Много старых и молодых горняков работало в его глубинах. Как корни могучего дуба, расползлись под землей забои и штреки. Легко заблудиться в таком лабиринте.
Однажды рудничное начальство приказало пробивать новый штрек. Поговаривали, что в той стороне есть богатейшие залежи руды. Вот и решили любой ценой добраться до нее.
Начали рудокопы долбить, но камень был такой крепкий, что работа — ни с места. Лучшие проходчики опускали руки, а потом и вовсе бросили работу. Время шло, казалось, никто уж не возьмется за это дело.
Но штейгер все-таки нашел охотника. Молодой рудокоп, на редкость трудолюбивый и знаток своего дела, не испугался трудностей, хотя штейгер ничего не скрыл от него. Велел крепко подумать, а то проходу не дадут приятели-насмешники. Языки-то у них — ой-ой какие!..
Карлик — так все звали молодого горняка — был человек веселый. С улыбкой взял он сверло и пошел к начатому штреку. Добрался до места, сел на камень, вынул из торбы хлеб и сыр. Он по-своему смотрел на печали, рассуждал: «По работе и силы должны быть». И расправлялся с едой так, что за ушами трещало.
Вдруг он увидел, что из-под камня выбежала мышь, повела усиками, посмотрела кругом, подбежала и уселась на задних лапках перед горняком. Сидит и глаз не сводит, как будто хочет спросить: «А не найдется ли кусочка для меня?»
Рудокопу понравилась доверчивость зверька. Усмехнулся он, отщипнул мякиша и бросил ей:
— На, попробуй!
Мышка ловко управилась с хлебом и опять уставилась на Карлика ласковыми глазенками: «Дай еще кусочек». Не пожалел хлеба шахтер, бросил ей еще корочку. С аппетитом захрупала мышка — видно, проголодалась. И шахтер проглотил последний кусок. На аппетит и он пожаловаться не мог.