Спустя несколько лет во всей округе настал голод. Отовсюду шли разговоры о неурожае. Голодали и пригородные крестьяне Вежбня, особенно перед новой жатвой. Обычно урожая хватало до весны, по крайней мере настолько, чтобы печь блины и варить похлебку с клецками, а часть хлеба крестьяне меняли на сельдь. Засоленной или засушенной ее хватало на целую зиму. Этот же год не сулил крестьянам ничего хорошего: несмотря на строжайшую экономию, запасы хлеба кончились еще зимою, не было и сельди.
Пришла голодная пора. Люди посматривали друг на друга, шептали про себя:
— Нечего положить на зуб, даже детям нет ни куска хлеба. Что делать? Что-то будет с нами?
Когда в мучных ларях показалось дно, беспокойство достигло своего предела. Крестьяне, сжимая кулаки, собрались на мирскую сходку. Ее начал старец Влих. Он сказал дрожащим голосом:
— Вы все знаете, что последние хлеба были плохие, пустые уже на корню. В редкую халупу не заглянул голод. Каждый в отдельности ничем себе не поможет, надо действовать всем миром. Теперь скажите честно, в чьей халупе есть что-нибудь из еды. Мы бы тогда могли спасти самых бедных, которые совсем ослабли.
Оказалось, однако, что во всей деревушке ни у кого не было столько зерна или муки, чтобы поделиться с соседом. Сказали это все, и все говорили правду.
— Да, всех беда скрутила, — заявил Влих.
Крестьяне убедились, что сами они своему горю не помогут. После долгих разговоров один из стариков посоветовал:
— Нужно кого-нибудь попросить о помощи, иначе пропадем.
— Но кого, — спрашивали люди, — кого?
И решили:
— Пойдем к княжне, может, она как-нибудь нас поддержит.
Но тут же многие засомневались — ведь все хорошо ее знали. Влих сказал:
— Уж больно горда. Неизвестно, примет ли еще нас, выслушает ли. Все же говорят: это дьяволица.
— Нужно все-таки попробовать, — отвечали другие. — Может, чего и добьемся.
Порешили послать ходоков деревни во главе с Влихом к хозяйке замка. Когда согбенные, одетые в худые сермяги фигуры приблизились к крепостным стенам, стражник на башне начал трубить в рог, а оруженосец помчался к воротам посмотреть, что там такое, повернулся и бегом к повелительнице с сообщением:
— К замку идут крестьяне. Впустить их?
Княжна удивилась. Неслыханное дело — никем не званные мужики приходят толпой, как будто намереваясь чего-то требовать.
— Крестьяне, говоришь?.. А что им надо?.. Хотя, впрочем, все равно, пусть себе сунутся.
Подняли железную решетку, крестьяне прошли во двор и вскоре оказались перед княжной. Холодным взглядом окинула она склонившиеся фигуры, изможденные лица, но ни словом, ни жестом не дала знать, что можно начинать говорить. Стояла словно каменное изваяние. Крестьяне приветствовали ее глубоким поклоном, потом вперед вышел старый Влих и так объяснил цель посольства:
— Мы пришли, почтенная правительница, чтобы просить вас о помощи. Нашим бабам уже нечего положить в горшок. Мы голодаем, смилуйтесь над нами, дайте хоть немного муки либо несколько бочек сельди, что стоят в подвалах.
Во время всей речи Влиха красивое лицо правительницы не дрогнуло. Лишь когда он упомянул о сельдяных бочках, по челу ее пробежала тень недовольства. Она подумала: «Что ж это такое — мужичье лезет в мои дела?..Каковы! Ну, погодите же!»
Когда Влих закончил, княжна окинула собравшихся ненавидящим взглядом и сказала:
— Вы не только пренебрегаете своими обязанностями и не приносите мне десятую часть урожая и скота, а еще смеете приходить с требованием, чтобы я снабдила вас пищей? Не дождетесь, ничего я вам не дам. Вон отсюда!
А когда крестьяне в своих серых сермягах, тиская в руках шапки, беспомощные, убитые ее словами, чуть замешкались с выходом, княжна крикнула слуг и приказала вытолкать мужиков силой. Они потянулись к воротам. Привыкшие к смирению и покорности крестьяне молчали, но в их сердцах клокотал бунт. Они мысленно слали ей проклятия, а некоторые даже шептали, чтобы стража не услышала:
— Дьяволица.
Правительница с издевательской усмешкой наблюдала за уходящими. И чтобы обезопасить себя от всяких искусов жалости и милосердия, крикнула слуге:
— Запряжешь в большую телегу двух лошадей, нагрузишь ее вместе с оруженосцем бочками с сельдью, той, что без икры, отвезешь их на озеро Медве и там утопишь.
Послушные слуги выполнили приказ своей хозяйки.
Бочки с сельдью были утоплены в озере. Поверхность воды заволновалась, принимая то, что могло бы накормить многих голодающих, потом волны исчезли. Но весть об этом страшном злодеянии разошлась среди людей. Голодавшие крестьяне стали громко и открыто проклинать княжну: