— Всемогущий боже, все пропало! Смотри, ведь это сам Процьпак.
У Лигоцкого было больше денег: у него было пятьсот, а у Матера — триста. Лигоцкий говорит:
— Эх, плакали наши денежки!
Бежать было некуда. Приблизились они к разбойникам, Процьпак их спрашивает:
— Куда идете?
— В Живец, на ярмарку.
Спрашивает Процьпак Лигоцкого:
— Денег много несешь? Давай сюда.
Тот отсчитал все пятьсот.
— А у тебя сколько?
— Триста.
Процьпак и их забрал.
— Откуда вы оба?
Они отвечают:
— Из Цешина.
— Зачем идете на ярмарку?
— Волов купить.
— На волов у вас денег не хватит, — говорит Процьпак.
А колбасники говорят:
— Больше у нас нету. Эти — и то в долг взяли.
— Много на них не купишь, — говорит Процьпак. — Да не бойтесь вы, я вам ваши деньги верну: вот, берите; и в придачу к вашим еще восемьсот: купите мне шесть фунтов пороха и шесть фунтов свинца. А теперь идите, ярмарка нынче будет удачная, народу там немного: все боятся нас, разбойников.
Добрались колбасники в Живец и купили с большой выгодой все, что им было нужно. Но при этом один колбасник не захотел покупать порох и свинец, а другой, более предусмотрительный, купил.
Первый и говорит второму, тому, который купил Процьпаку порох и свинец:
— Знаешь что, пойдем обратно другой дорогой.
А тот, у которого были порох и свинец, говорит:
— Ну, как знаешь.
Пошли они другой дорогой. Лесом через Бескиды вышли к Висле, взобрались с волами на гору, а на горе — Процьпак и с ним двенадцать разбойников.
Первым заметил Процьпака тот колбасник, который не стал ничего покупать. Говорит он приятелю:
— Ну, братец, теперь уж и впрямь все пропало.
А тот отвечает:
— Слава богу, хоть я-то купил. Ты не бойся, я все на себя возьму.
Первый тогда говорит:
— Погоди, может я сам выкручусь.
Подошли они к разбойникам, и тот, который шел без пороха, говорит Процьпаку:
— Не сердись, хозяин. От нас убежали четыре вола и как раз в этот лес, вот мы и пошли за ними.
Процьпак же сказал ему:
— Эх ты, я бы на твоем месте ноги поломал, а уж принес обещанное.
Погрозил Процьпак ему пистолетом и подался в свою сторону, а они пошли домой в Цешин.
Процьпак-ясновидец
Шел раз яблонский купец с деньгами из Оравы. Процьпак этого купца знал и как-то попросил у него взаймы несколько сотен ренских. Купец ему одолжил. Как говорится, коли потащат тебя в пекло, самого дьявола назовешь дядюшкой. Процьпак со временем вернул купцу все до копейки, но купец все-таки не верил разбойнику.
Так вот, шел раз купец из Оравы, нес с собой кругленькую сумму серебром и сильно боялся, как бы Процьпаковы приятели где-нибудь на узенькой дорожке не отняли у него деньги. Выпросил он у одного мужика кувшин, положил туда деньги, сверху налил сливок, так и миновал опасное место и благополучно добрался до дому.
Пошел он в Ораву другой раз, а Процьпак его спрашивает:
— Ну как, Янек, опять деньги в сливках понесешь?
Купца даже в жар бросило, не знает, что и говорить. Долго он в себя по мог прийти от удивления: и как только Процьпак узнал об его уловке!
22. Чертов камень
Еще недавно у дороги, которая ведет из Велигоры и Смеховице, лежал громадный камень. Он был так велик, что казался пограничным холмом. Камень блестел в отломе серебром и золотом. Его огромные размеры, удивительный цвет и форма, напоминающая яйцо, острым концом обращенное точно на север, — все наводило на мысль, что дело здесь не просто. Каждый прохожий замечал эту диковинку и ломал себе голову: откуда взялся этот валун? Все называли его «чертовым камнем», да мало кто знал, откуда пошло это название.
Сказывали старухи, будто в ту пору, когда были они малыми детьми, их столетние бабки вечерком, за прялкой, нет-нет да и вспомнят, бывало, историю валуна. А было это в те времена, когда по всему свету увивалось чертей видимо-невидимо. Черти сидели на дорогах, бродили по дубравам, прятались в оврагах, гарцевали с ведьмами на Лысой горе. Они чинили людям обиды, соблазняли их, а потом, как рыбаки сетью, тащили души прямехонько в ад.
Неподалеку от тех мест жил в деревне пан, известный алым нравом и неслыханной силой. Звали его Валигора. К югу от него жил в своем поместье другой пан, которого авали Смешек, потому что он любил посмеяться. А к востоку, всего в каких-нибудь восьмидесяти верстах находился третий пан по имени Жить.