В глазах молодого виден интерес.
— А как же с анкетой?
— Я же сказал, слишком поздно выслал. Не приняли. Молодой дергает удочку, и на траву падает серебристая плотва. Она вертится, подпрыгивает. Потом такую же рыбку вытягивает лысый. Солнце обжигает.
— Перекусим, — предлагает молодой и тянется к красивому портфелю из свиной кожи. Вынимает бутерброды, завернутые в пергамент. Рядом ставит бутылку «Ореховой». Лысый кладет около бутербродов булку и две селедки.
— За наше знакомство! — улыбается молодой. Они выпивают по две стопки подряд. Жарко, молодой стягивает рубашку. Глаза его начинают блестеть и напоминают растопленное масло.
— Люблю ходить на рыбалку. Удрать из города, забраться куда-нибудь к воде и ловить рыбу. Целую неделю человек вкалывает, зато воскресенье — отдых. А уж если отдыхать, так на рыбалке. Ну, еще по одной.
Лысый не отвечает, вытирает платком потный лоб.
— Вы мне правитесь, — продолжает молодой, — Вы порядочный человек. О, я людей знаю. Правда, мне тридцать семь, но опыта мне не занимать. Вы мне нравитесь. Выпьем на ты?
Водка крепкая. У лысого начинает шуметь в ушах. Он улыбается и согласно кивает головой. Молодой наливает, они чокаются. Потом молодой обнимает лысого за шею и целует его в обе щеки.
— Я человек простой, — говорит молодой неестественно громко. — Из рабочего класса. Отец вкалывал на фабрике. Я в партизанах был, в Армии Людовой, вот здесь две пули сидели, — он хлопает себя по бедру. — Потом школа и кадры. Работа в кадрах. Эх, брат ты мой, самое трудное дело — работать с людьми. С машиной трудно, с бумагами трудно, но труднее всего с людьми. Живой человек — самая сложная машина.
Лысый соглашается. Ему жарко, жара только усиливает действие алкоголя.
— А я двадцать лет на одной и той же станции, — прерывает он молодого. — Жена на меня в обиде. Как-то приехал инспектор и потерял портфель с документами. Я нашел и отнес. Благодарил он меня, руку жал. Жена обижается, что я тогда не шепнул ему словечко про повышение. Только я не умею, стыдно мне как-то. Ведь когда-нибудь увидят, что я стараюсь, что люблю свою работу. Увидят и повысят. И жена оставит меня в покое.
Молодой, который уже успел растянуться на траве, вдруг садится.
— Не печалься, брат. Ты мне нравишься, я твой друг. Я тебя отсюда вытяну, вот увидишь… — И он таинственно улыбается. — Ты ведь работаешь на железной дороге?
— На дороге. — Лысый не очень-то понимает, в чем дело. От «Ореховой» кружится голова. Молодой вытаскивает из кармана записную книжку в кожаном переплете и карандаш.
— Как твоя фамилия?
Лысый говорит свою фамилию и название станции, где работает. Молодой все с той же улыбкой прячет записную книжку.
— Будь спокоен, повышение ты получишь. Это я тебе обещаю.
Солнце уплыло на другую сторону неба. В это время рыба не клюет. Мужчины свертывают удочки и ложатся в тени под кустом. Разговаривать не хочется. Они дремлют. Проходит два часа.
По шоссе — в ста метрах от них — проезжает легковая машина. Останавливается. Из нее вылезает шофер, оглядывается, потом нажимает на клаксон и дает несколько коротких сигналов. Молодой поднимает голову, смотрит на часы.
— Это за мной, уже почти пять.
Оба встают, собирают разбросанные по траве вещи. Лысый чувствует, что шум в ушах проходит.
— Знаешь, — молодой похлопывает его по плечу, — я ведь работаю в Министерстве путей сообщения. Начальник управления. Вот тебе мое слово, я тебя отсюда вытяну. Потому что ты мне понравился, ты человек порядочный. Я запомню.
Лысый хмурит брови, не отвечает. Его мучает какая-то мысль. Они подходят к машине. Молодой открывает перед ним дверцу:
— Садись, подвезу.
Лысый осторожно помещается на мягком сиденье. Очень приятно так вот сидеть и выглядывать в окошко. Машина врывается на улицу городка, притормаживает.
— Приехали. — Лысый показывает на маленький красный домик. — Здесь я живу.
Молодой протягивает ему руку, крепко жмет.
— Я рад, что познакомился с тобой. Я, может, в следующее воскресенье опять сюда приеду, и мы опять встретимся на рыбалке. А о том деле я буду помнить.
Лысый опять морщит лоб, видно, что-то хочет сказать.
— Что касается этого, то… — начинает он заикаясь, — не надо, ну, относительно этого перевода…
Молодой поглядывает на него с искренним удивлением.
— Почему?
— Потому что я, видите ли… — лысый путается. — Я двадцать лет… вроде как только мог лучше и это… ну, повышения не получил. А теперь так просто, на рыбалке, потому… Уж такой я есть, — кончает он с отчаянием, не в состоянии яснее выразить своих мыслей.