— Не кричи. Ничего плохого мы тебе не сделаем. Иди сюда!
Некоторое время девушка смотрела на сержанта, моргая глазами, будто ждала, что его слова обладают способностью доходить до сознания спустя некоторое время. Потом попятилась к кровати и крикнула.
— Заткнись, нашла время верещать, — буркнул сержант и, не спуская с нее глаз, подошел к столу, на котором стояла свеча.
— Слушай, сержант, — сказал он быстро, — ты что, не можешь оставить ее в покое, она ведь почти ребенок!
— Ты с ума сошел, — сказал сержант, уже наклонившись над свечой, складывая губы трубочкой, чтобы дунуть на пламя.
И он вдруг нашел в себе силы, отскочил к двери и, схватив автомат, направил его на сержанта.
— Не трогай свечу! — крикнул он. — Оставь свечу! — крикнул еще раз, видя, что сержант уже ничего не соображает. Тот наконец очнулся и посмотрел на него.
— С ума сошел, — повторил сержант, видя направленный на него автомат.
— Быстро выходи, — сказал он. — Выходи из комнаты. Автомат оставь! — крикнул он.
Сержант отвел руку назад и отошел от стола.
— С ума сошел, — повторил он еще раз, отступая понемногу, будто раздумывая над каждым своим шагом. — Жаль тебе девчонки. Болван, спрячь эту штуку и погаси свечу. Не я, так кто-нибудь другой ее возьмет, и даже неизвестно, впервые ли это с ней случится.
— Это не имеет значения, — сказал он, — Убирайся из комнаты! — крикнул он, зная, что сержант прав.
Он почувствовал, что еще минута — и он швырнет автомат на пол или действительно начнет стрелять.
Сержант посмотрел на него.
— Хорошо, болван, — произнес он, не глядя на девушку, которая стояла возле кровати, потрясенная всем происходящим.
Огонек свечи отражался на ее руке, лежавшей на спинке кровати, рука была покрыта капельками пота.
— Хорошо, — повторил сержант и, пройдя мимо него, вышел в открытую дверь.
Он опустил автомат. Девушка сказала что-то быстро и тихо, он что-то буркнул в ответ и, все еще злясь, улыбнулся ей. Девушка опустила глаза и внезапно поняла, что стоит почти голая. Не сводя с него глаз, она села на кровать, одной рукой загородив открытые бедра, а другой оттягивая вниз короткую рубашку. Он еще раз улыбнулся ей и вышел из комнаты, заперев за собой дверь.
На лестнице он остановился и закурил сигарету. Спускаясь вниз, он глубоко затягивался, нащупывая ступени, осторожно и тихо. Внизу он увидел сержанта, который шевельнулся, когда он подошел к нему. В глаза ему вдруг ударил луч света, он увидел руку сержанта, сдергивающую с его плеча автомат.
— Давай сюда. Ты опасно шутишь, — сказал сержант.
Луч света стрельнул в потолок. Губы сержанта были стянуты и бесформенны из-за торчащей в них сигареты.
— Хорошо, теперь можно идти, — сказал сержант.
Он направился к выходу.
— Назад! — крикнул сержант.
Дулом автомата он подтолкнул его к лестнице, ведущей наверх. Он поплелся вперед, чувствуя на спине горячее, свистящее дыхание и тяжесть под лопатками. Он задержался у двери, но сержант снова подтолкнул его.
— Я преподам тебе, болван, урок армейского или, если тебе будет угодно, военного поведения. Ты думаешь, ее братишки церемонились с нашими? Подожди, вернешься домой, тогда у тебя откроются глаза, если только тебя раньше не ухлопают. А ну, влезай быстро!
Свечка, теперь стоящая на деревянной спинке кровати, еще горела. Девушка лежала, закинув одну руку за голову. Ему показалось, что она спит, однако когда, подталкиваемый дулом автомата, он приблизился к кровати, то увидел, что глаза у нее открыты. Она лежала, не шевелясь, хотя должна была слышать, как они вошли в комнату. И только пальцы на другой руке дрожали.
Они стояли у кровати несколько минут. Он почувствовал, что дуло не давит ему в спину, а тяжесть исчезла. Было так, будто ничего не случилось, будто сейчас они впервые вошли в эту комнату и, смущенные своим появлением, стояли перед чужой полуголой девушкой, которая, закрыв глаза в ожидании сна, переживает вновь все события минувшего дня, чтобы завтра перенести их в свое спокойное, упорядоченное прошлое. Голая рука, подложенная под голову, источала тепло. Одеяло четко обрисовывало ее тело; она лежала, подтянув ноги к животу.
Он отвернулся. Сержант стоял сзади, ладонью опираясь на автомат, лицо у него было сосредоточенное. Он пристально разглядывал сержанта и все никак не мог встретиться с его взглядом. Девушка лежала спокойно, пальцы у нее уже не дрожали. Внезапно она повернулась к ним лицом и улыбнулась. Черты ее лица, предельно напряженные до этого момента, утратили выражение настороженности, перед ними было прелестное девичье лицо с поднятыми кверху уголками губ.