— Ты что, впал в зимнюю спячку? — зашипел разъяренный Ромек. — Михалек, я его нашел.
— Кого? — машинально спросил я, еще не совсем проснувшись.
— Новака, он же Хамский. Точнее, нашел его дом. В Константине. Все, как ты и предполагал: куплен на имя Мечислава Хамского. Чудная вилла, с марта ее снимают иностранцы из Южной Америки. Заплатили ему за год вперед.
— Великолепно, — сказал я. — Обыск сделали?
— Ну, нет. Ты не представляешь, какие были бы осложнения. Это же бразильцы. Кроме того, они говорят чистую правду: он сдал им дом, получил деньги, и с тех пор они его в глаза не видели. А что ему там делать? А теперь мы едем на улицу Сосновой пущи. Думаю, что застанем его в постели с его собственной, давно с ним разведенной женой. Я посылаю за тобой.
Я подумал: это последний день. Я почти был уверен в этом. Одеваясь, я услышал, как подъезжает машина.
Обыск подходил к концу. Анна Гурная, рослая женщина, вызывающе красивая, несмотря на свои сорок два года, молча сидела в кресле. Оперативная группа была занята документами.
Роман с унылым лицом вернулся в комнату.
— Удрал, — повторил он неизвестно в какой раз, — удрал, сукин сын. Но кто его мог предупредить? Ведь Хамский понятия не имел, что мы хоть что-то знаем о его брате. Естественно, взял с собой сберкнижку и оба паспорта. Обошел нас на повороте.
— Спокойно, — сухо сказал я. — Далеко не убежит. А кто его предупредил, он нам сам скажет. Впрочем, я уже догадываюсь. Эту липовую сделку по продаже дома Качиньскому им не удалось бы провернуть без помощи третьего лица.
— О чем ты? — Роман насторожился, но я лишь нетерпеливо посмотрел на часы:
— Скоро привезут эту консьержку?
Они приехали минут через пятнадцать. Пожилая, плотная женщина была явно перепугана.
— Не бойтесь, — успокоил я ее. — Вы работаете уборщицей в доме номер восемьдесят пять по улице Копьеносцев?
— Консьержка я, там есть такая маленькая комнатка…
— Ну хорошо, все равно. Вы пана Качиньского помните?
— Да, Господи, как его не помнить, это американец…
— Не американец, а всего лишь поляк из Соединенных Штатов. Вы тогда сказали, что его не навещал…
— Я не говорила, что его никто не навещал, я только сказала, что никогда его ни с кем не видела, он был такой странный — все один и молчит. Но всегда давал мне не меньше двадцати злотых, когда я вызывала для него лифт…
— Пани Кацперская, — прервал я ее, — посмотрите внимательно на эту фотографию и скажите: вы не видели, как этот человек приходил в ваш дом?
Кацперская надела очки и с любопытством уставилась на фотографию Новака, которую при обыске милиционеры нашли в ящике стола.
— Да, помню, — сказала она наконец. — Он пару раз бывал в нашем доме. Даже как-то дал мне пятьдесят злотых, я ему открыла дверь внизу, это было уже после одиннадцати вечера, так что я это хорошо помню. Очень милый пан.
— У вас хорошая память, пани Кацперская, жаль только, что вы не спросили, к кому он идет.
— О, Господи, спросила, конечно, — а он подмигнул и сказал: милая пани, вы же сами понимаете!
— И вы поняли?
— Боже мой, разумеется, поняла. Он ходил к этой девице с пятого этажа, к ней часто приходят мужчины… Понятное дело, на какие деньги она купила себе квартиру?
— Прекрасно, это все, — обратился я к Роману. — Проверьте у этой «девицы с пятого этажа», бывал ли у нее Новак. Могу вам заранее сказать, что не бывал, но вы на всякий случай спросите. Новак приходил к Качиньскому договариваться насчет продажи дома в Константине. Это была серьезная операция: почти на два миллиона. План был продуман безупречно.
— Но… я только одного не понимаю, — начал Роман.
— Погоди. Я знаю, о чем ты думаешь, но этого можно было ожидать, здесь мы ничего не найдем. Точно так же можно было предвидеть, что в адвокатских коллегиях мы не найдем того, кто вел дела Качиньского. Подготовьте публикацию о розыске Новака. И ордер на арест Станислава Хамского. Я все подпишу через два часа. Но сначала мне надо кое-куда заехать. Оттуда я вернусь прямо в комендатуру.
— Это все, — мужчина в рабочем халате поглядел на меня, ожидая дальнейших указаний.
Я еще раз перебрал цветные фотографии, сделанные в Соединенных Штатах, несколько документов, касающихся квартиры, которую Качиньский купил в фирме «Локум», письмо из Колорадо-Спрингс и счета за телефонные переговоры. «Он редко звонил», — подумал я, суммы на бланках не превышали ста злотых.