На полях замечания Хмуры:
«Меня интересует, что за человек Прот. Мариола не знает, что написал Бодзячек, ей обо всем этом рассказывал Прот. Надо спросить еще кого-нибудь, что на самом деле говорила Иоланта на эту тему. Потому что если Прот действительно обращался с матерью так, как рассказывала Иоланта — по версии Бодзячека, то он может быть способен и на убийство человека, который встал у него на пути. Например — Иоланты или Барса, который перестал давать ему главные роли. Или Мариолы, которая открыто изменяет ему с Трокевичем. Кто-то лжет, но кто? Бодзячек? Мариола? Иоланта?»
После этих размышлений Хмуры снова идет фрагмент показаний Мариолы:
«Зачем я пошла в спальню Божены? Н-ну… Я могла бы наплести, пан капитан, каких-нибудь обычных женских пустяков. Что-де хотела поправить макияж и прическу. И вы бы мне поверили. Кто-то якобы услышал, что я крикнула: „Вот увидишь, я убью тебя!“ — или что-то в этом роде. Так вот, этот „кто-то“ плохо слушал. Я сказала: „Если не прекратишь, я убью себя“. „Себя“, а не „тебя“. А сказала я так потому, что до меня дошли слухи, будто Божена уговаривает Михала, чтобы он уехал за границу вместе с ней и с Барсом. Она клялась, что устроит ему приглашение на лучшие киностудии. Откуда мне знать, зачем она тянет его с собой? Может, потому, что Михал как актер куда талантливее ее, ей легче было бы втереться на западные киностудии, опираясь на него. И еще я думаю, что если бы им удалось уехать, то Божена сразу же бросила бы Барса, а Михала на какое-то время оставила при себе. Она ведь вурдалак — ей надо питаться чьей-то кровью. А я люблю Михала. И вовсе не хочу, чтобы мы расстались и он стал жертвой Божены. И еще. У Михала есть сын, Анджей. Это трудный мальчик, но я люблю трудные проблемы. Люблю преодолевать препятствия, потому что после каждой маленькой победы чувствую, будто снова на свет родилась. Я очень привязана к Анджею и хочу воспитать его иначе, лучше, чем его воспитывала Иоланта. Я хочу, чтобы он был моим сыном, потому что своих детей у меня не будет. Так сказали врачи. Михал все время хотел обратиться в суд с заявлением, чтобы ребенка отобрали у Иоланты и отдали нам. То есть ему, Михалу. И вот Божена хочет отнять у меня мое счастье! И Михала, и Анджея, обоих сразу?! Ведь без Михала никто не отдал бы мне Анджея. Я сказала Божене, что хочу поговорить с ней, и мы вместе пошли наверх, чтобы можно было говорить свободно, без свидетелей. Она подтвердила мои догадки. Да, сказала она, она хочет отнять у меня Михала — и отнимет. Потому что Барс ей уже надоел. У нее теперь такая слава, что Барс ей больше не нужен. Она высмеяла меня и мои „материнские заходы“. „Это пережиток варварства — предрассудок, что будто бы материнство — самое важное дело в жизни женщины“, — так она сказала. „А из Медвежонка я сделаю за границей идола женщин всего мира…“ И тут я крикнула ей, наверное, громко крикнула, раз было слышно даже на улице, что я убью себя, если она это сделает. Она проворчала: „Так убей себя и отстань от меня“. И стала искать по углам Йоги. Я не могла больше видеть ее. Хлопнула дверью и сбежала вниз».
Густав Нечулло — собеседник неразговорчивый. На вопросы он отвечает лаконично: «Да», «Нет», «Возможно», «Не помню». Чаще всего: «Не помню». Интересно, как он с такой короткой памятью умудряется снимать фильмы? Ведь режиссер должен помнить о стольких вещах одновременно! Снимая конец, помнит ли он, о чем шла речь в первых эпизодах? А может, он просто живет по принципу: короткая память — долгая жизнь?