Я застыла на мгновение, поражаясь громадному скоплению налички, которую эти безумцы собирались проиграть сегодня. Все без исключения курили и прикладывались к фужерам, горячо обсуждая что-то и одновременно вожделенно созерцая денежные горы.
«Трогательная сцена прощания», – подумала я.
Я прошлась по залу, чтобы освоиться. Меня проводил долгим взглядом высокий, похожий на жердь, лопоухий крупье у покерного стола. Проходя мимо уже бегающей рулетки, запущенной рукой профессионала, я старалась не смотреть в ту сторону.
Подошла к кассе и купила фишку за двести тысяч злотых. Только эту сумму я могла себе позволить проиграть.
Зажав в руке фишку, двинулась к колесу счастья. Нужно было спешить, потому что игорный зал начинал быстро заполняться разноликой публикой, а именно скопление людей вокруг рулетки могло помешать моим планам.
Заинтересованных рулеткой всё ещё не было, и крупье посмотрел на меня вопросительно, но я опустила взгляд на игровое поле – цифры «восемь» ещё не было. Крупье раскрутил колесо правой рукой и виртуозно бросил шарик поперёк движения, взглянув на меня, чуть скривил губы в насмешливой мине.
Крупье должен быть бесстрастным, поэтому он постарался подавить в себе личные эмоции, но, без сомнения, успел оценить меня как сырой и несформировавшийся материал.
Этот щенок не мог сокрушить меня. Я внимательно следила только за шариком, движением колеса и его рукой. Шарик успокоился на цифре «девять». Стараясь не смотреть крупье в глаза, я томно зевнула, показывая своё полное равнодушие к происходящему. Пусть привыкнет к моему присутствию. Белый шарик выбрал затем цифры «двенадцать», «три» и «двадцать пять».
Крупье уже научился не замечать меня и не совсем понимал, что же мне, в конце концов, нужно. Он запустил колесо, не знаю, в который раз, и, когда шарик, наконец, упал в чёрную ячейку с цифрой «восемь», я сразу же сообщила ему, что делаю ставку на цифру «восемь», и положила свою единственную фишку на «восьмёрку».
– Только на «восемь»? – уточнил он, удивлённо припод-няв брови, маркером обозначая «восьмёрку» на игровом поле. – Да, только на «восемь», – подтвердила я.
Он еле заметно скривил губы, предполагая маловероятность появления «восьмёрки» второй раз подряд.
Рулетка заметалась, шарик ошалело прыгал, а когда всё утихло, я не имела смелости посмотреть на результат, а глядела на изменившееся в одну долю секунды выражение лица крупье. Он смотрел на меня совсем по-другому и отодвигал в мою сторону множество жетонов! Только тогда я осмелилась взглянуть на шарик, который бесстрастно покоился на цифре «восемь»!
– Всё на «восьмёрку», – поспешно сообщила я, сооружаястолбики из жетонов и фишек и зажимая в кулаке одну единственную – на всякий случай.
Его рука закручивала рулетку, а глаза откровенно хохотали.
Я ухватилась за край стола, чтобы не упасть, так как мои колени дрожали, а ноги подкашивались. Я едва владела собой и ненавидела себя за это. На сей раз мой взгляд был прикован только к шарику, на который я смотрела с исступлённым ужасом.
Рулетка, замедляя ход, остановилась, шарик прыгнул в ячейку «тридцать» и, казалось бы угомонился, но ещё раз, подхваченный неведомой силой, подскочил и скатился на соседнюю «восьмёрку».
Меня окатило сначала холодной, потом горячей волной.
Крупье смотрел на меня долгим непонимающим взглядом.
– Я прекращаю игру, – сказала я.
Крупье продолжал обалдело смотреть на меня, не зная, каким образом вынудить меня играть дальше, но я была непоколебима. Не располагая таким количеством жетонов, он выписал чек в кассу.
– Тебе везёт сегодня, – услышала я сладкий голос за спи-ной, а обернувшись, увидела лукавые жёлтые глаза, которые мне сразу же понравились, и ярко накрашенные улыбающиеся губы.
Обладательница жёлтых глаз, завёрнутая в неисчислимое количество метров искрящегося чёрного материала, умело распечатала пачку «Голден Американ» и, вынув сигарету, попросила огонька у испуганного крупье. Прикуривая, она потянулась к зажигалке, но так неловко, что всё её пышное тело распростёрлось на игровом поле, а в воздухе, из-под длинного платья, мелькнули пухленькие ножки, обутые в чёрные туфельки на каблучках. Она залилась смехом, выпрямилась, тряхнув тёмными кудряшками, глубоко и с наслаждением затянулась, выпустив в потолок облако дыма, и снова с интересом взглянула на меня.