Поляки построились традиционно. В центре табор, чисто тележный, перед которым выставлены все пятнадцать польских пушек, за которыми построились вышедшие из табора заранее, в нарядной, под венгров, форме стрелки из нарезных ружей. Потоцкий надеялся с их помощью затеять с казаками перестрелку после обстрела их из пушек. Причём "немецкая" пехота[7] предпочла спрятаться в немодном уже в Европе таборе. Конница распределилась традиционно для своего времени, в три линии. На правом фланге: впереди семь, во второй линии — пять, в третьей — три тысячи. На левом соответственно: пять, четыре, три.
Передние ряды кавалерии и польского табора составляли прямую линию. Особенно эффектно смотрелись гусары в своих сверкающих на солнце латах и нарядных одеждах и плащах из звериных шкур, с устрашающих размеров копьями, украшенными длинными флажками. Впечатляли у них и крылья из настоящих перьев, прикреплённые к их сёдлам сзади, и великолепные кони в дорогой сбруе. Растягивать всадников на всю ширину поля не стали, так что от обрывов их отделяли сотни метров. Располагалась эта линия метрах в шестистах от казацкого табора.
Казацкая конница выстроилась необычно, с некоторым отступлением от задней стены казацкого укрепления, которое, таким образом, находилось существенно ближе к врагу, чем передние всадники казацко-калмыкско-черкесской коалиции на флангах.
Потоцкий собирался как раз послать к врагам парламентёра с предложением о сдаче, когда казацкие пушки дали залп, а потом, к его великому удивлению, открыли огонь из ружей казаки из своего укрепления. Даже для самых современных нарезных ружей это было слишком большое расстояние. Судя по количеству дымов, стреляло их не меньше двух-трёх тысяч. И они не просто палили в воздух — по польским рядам пошла гулять смерть. Всадников и коней сбивали на землю, калеча и убивая, ядра пушек. А артиллеристов и вышедших вперёд штуцерников — пули. Пушкари у поляков кончились уже во время второго казацкого залпа, и в дальнейшем сражении польская артиллерия не принимала участия совсем. Уцелевшие при этом штуцерники благоразумно кинулись прятаться внутри табора, некоторые даже бросили при этом на землю свои дорогие штуцера. Только сейчас Николай осознал важность донесения нескольких шпионов, что казакам раздают какие-то особые пули для нарезных и для гладкоствольных ружей.
Пока коронный гетман оценивал обстановку, враги смогли удивить его ещё раз. Второй залп из пушек и штуцеров последовал с невероятно, сказочно маленьким перерывом после первого.
"Ведь штуцеры нужно заряжать не меньше пяти минут! Пушки же требуют ещё большего времени на перезарядку! Езусе Христе, каким образом они это делают?!!"
Ларчик этой тайны раскрывался просто. Пули Минье, изобретение девятнадцатого века, не только летели дальше, чем обычные свинцовые болванки, они ещё и заряжались быстрее. Два выстрела в минуту для стрельбы ими было вполне нормальным результатом. А удивительная скорострельность казацких пушек объяснялась способом зарядки. Порох был упакован заранее в картонный футляр, благодаря чему можно было менее тщательно чистить банником ствол при скоростной стрельбе, опасность преждевременного выстрела снижалась на порядок. На ускоренное забивание пыжа пушкари тренировались не одну неделю, пролив не одно ведро пота. После такой скоростной зарядки оставалось пробить через запальное отверстие в картоне дырку, и орудие было готово к огню. Правда, при стрельбе не заполошной, как в этот момент, банить стволы надо было даже более тщательно, чем обычно. Стволы изнутри были тогда полны раковин, останься там хоть один уголёк — преждевременный выстрел гарантирован. И хорошо, если в небо, а не в своего же пушкаря.
Ядра стали разрушать, прежде всего, строй кавалерии, убивая и калеча передних, лучше всего вооружённых и защищённых всадников. Опытнейший Конецпольский отреагировал на это немедленно, послав их в атаку. Не дожидаясь команды от коронного гетмана, кавалерия правого фланга сдвинулась с места и, постепенно набирая ход, пошла в атаку на конницу черкесов и казаков. Земля задрожала от топота тысяч копыт. На врага двинулась необоримая, как считали сами поляки, сила. Развивались флажки на опущенных копьях, колыхались за спинами гусар плащи из львиных, тигриных, леопардовых, медвежьих (у самых бедных) шкур.