К битве Гирей имел шестьдесят шесть с половиной тысяч конницы, из них двадцать шесть с половиной тяжёлой, и сорок тысяч пехоты, половина — янычары. Артиллерийским прикрытием для них служили семьдесят орудий, не считая гаковниц.
Если у Зуграджи и Гирея не хватало конницы, то для Ахмеда Халебского и его великого визиря Гюрджи Мехмед паши главной проблемой стал поиск пехоты. Из тюркских племён востока Анатолии им удалось набрать пятьдесят пять тысяч всадников, правда, лишь пять тысяч из них обладали полным комплектом доспехов и могли причисляться к тяжёлой кавалерии. К ним прибавились десять тысяч арабских конников, столько же секбанов, пять тысяч сипахов и прибывшие в последний момент три тысячи черкесов и пятьсот имеретинцев. Всего восемьдесят три с половиной тысячи всадников, тяжёлой конницы вдвое меньше, чем у противника — всего тринадцать с половиной тысяч. Впрочем, многие тюрки и арабы имели неполные или облегчённые доспехи и были способны противостоять сипахам и сувалери.
С пехотой дела обстояли много хуже. К пяти тысячам янычар присоединились двадцать тысяч азапов. И то для этого пришлось полностью оголить гарнизоны крепостей на границе с ненадёжной и агрессивной Персией. Выход предложили те же армянские ростовщики. Все последние годы Армению терроризировали набеги конницы из Персии. Кизилбаши, правившие там, разоряли местность, убивали и угоняли в плен население. Тактику выжженной земли не в двадцатом веке придумали. Армяне выразили готовность заменить османов в крепостях, Ахмед и Мехмед на это согласились. До пятнадцати тысяч гонюллиян (пехота из иноверцев) было мобилизовано в Армении. Посомневавшись, восемь из них, самых лучших, прихватили с собой в поход, оставив в крепостях, вместо них пять тысяч подошедших асхира (сирийских пехотинцев). Армянам в случае победы Ахмеда было обещано возрождение пяти армянских царств, под рукой султана, естественно.
На поле боя у анатолийской армии было пятьдесят пушек, не считая гаковниц, которых также было меньше, чем у гиреевской армии.
То есть, имея преимущество в числе конников, халебцы уступали по количеству пехоты и артиллерии. Подавляющего, определяющего преимущества не имел никто. Оба претендента на султанский титул и их штабы об этом прекрасно знали. Перебежчики из лагеря в лагерь появлялись ежедневно. Да и шпионы могли действовать весьма вольготно, выловить их удавалось редко.
Раз нет значительного преимущества, следовательно, и результат сражения сомнителен в крайней степени. Именно так думали и там, и там, поэтому и со сражением тянули. Переправа через пролив румелийской армии вынудила гиреевцев и халебцев идти в бой. То, что у них самих нет договорённостей с Еэн-пашой, они знали точно, а вот о связях с ним противника — могли только гадать.
Воины обеих армий узнали о приближении противников задолго до сближения. Лето и в Анатолии было жарким, дороги после римлян там и не пытался никто мостить, многокилометровые змеи армий с обозами видно было издалека по пылевым облакам, ими поднимаемым. Две огромные армии сошлись на ровном поле восточнее Анкары к вечеру 21 Джуамаада ль-Ууля (1 октября). Но был день йаум аль-джум''а, то есть пятница, начинать сражение никто не решился. Всю вторую половину дня посвятили обустройству лагерей, приготовлению пищи, молитвам.
Не сразу бросились в бой и на следующий день. Встав с призывом муэдзинов к первой молитве, в темноте, выстроились друг против друга только засветло, а в битву бросились после второй молитвы.
Особо экспериментировать с расстановкой войск оба военачальника, Зуграджи и Гюрджи Мехмед, не стали. В центре расположили табора с пехотой, поставив перед ними артиллерию, по флангам разместили конницу. Первыми подали сигнал к атаке конников у халебцев, но его тут же повторили рожки гиреевцев. На обоих флангах тысячи всадников столкнулись в ожесточённой битве. Именно своей боевой яростью, прежде всего, славились совершенно заслуженно османские воины. Мало кто мог выдержать их неудержимый напор. Однако здесь сошлись в схватке люди, ранее ходившие в походы вместе.