— Так он же кошевой атаман!
— Да хоть хрен с бугра! Сейчас кошевого выбрали, не без нашей, кстати, помощи, умного и не склонного к предательству. А бывало, что и совсем неподходящих людей избирали, сам знаешь. Обидится такой, когда скинут, и к врагу сбежит. И конец тогда всей нашей агентурной сети. Посему знать агента должен только связник да куратор в Чигирине. А кошевому достаточно ведать, что разведка в такой-то стране разузнала то-то и то-то. А кто конкретно — великая тайна запорожского или донского войска.
— А если сбежит кто-то из посвящённых в тайну? — не без ехидства поинтересовался Пётр у разошедшегося Аркадия.
— Бывает, — пожал плечами он. — Выдаст несколько наших агентов, в самом худшем случае — обрушит разведывательную сеть в одной стране. Потому, как человек, отвечающий за разведку в Молдавии, ничего не знает об агентах в Трансильвании. И наоборот. А если кошевой атаман запомнит всех главных поставщиков информации, да во всех странах… сам понимаешь.
Пётр понимал. Да только в обоих войсках главный атаман обладал диктаторскими полномочиями, и человека, отказывающегося отвечать на его вопросы, мог отправить на виселицу. Испокон века так было. Было, а теперь нуждалось в коренной переделке. Одной из многих. И все — из-за наглой рожи напротив.
Аркадий также выпил чарку мёда, вытер рот и свою куцую бородёнку чистой белой тряпицей, которую достал из кармана, и вопросительно уставился на Петра, сбив того с мысли.
— Вернёмся к текущим, в смысле — нынешним делам?
Пётр мысленно споткнулся об эту фразу собеседника, потом сообразил и продолжил прерванный им же рассказ.
— Хм… так… агент Крыло донесла, что Ракоци по-прежнему колеблется в выборе цели весеннего похода.
— Пётр, прости, не считай это придиркой или моим фокусом, но агент Крыло ДОНЁС. Поверь, это очень важно и может обернуться для нас всех крупными неприятностями. В этих правилах каждая буква кровью оплачена.
Характерник чуть было не сплюнул.
— Да-да, вроде бы несущественная мелочь, а из-за неё можно проиграть битву и потерять тысячи воинов. Привыкай сам и приучай других. Молодёжи будет легче перестроиться. Без обид? — продолжил изложение шпионских наук Аркадий.
Свитка молча кивнул, плеснул на донышко мёду, выпил, вытер усы рукавом свитки и возобновил свой доклад, перебитый замечанием о правильном наименовании подложенной под Ракоци бабёнки.
— В общем, пока Ракоци и сам не знает, куда его черти понесут. Везде и хочется, и колется. Он и атаки Лупу на волохов опасается, в прошлом году они вместе с Бесарабом смогли отогнать молдавского господаря, а вдруг он опять на юг двинет? Опять-таки земли австрийской Венгрии сильно влекут, его предшественник их почти завоевал, но был вынужден оставить по приказу из Стамбула. Теперь-то на окрики оттуда ему плевать. И поп из Франции воду мутит, деньги большущие за нападение на императора обещает.
Аркадий привычно полез чесать затылок. В отличие от собеседника, он голову не брил.
— Деньги — это серьёзный аргумент… очень серьёзный. Не было печали… надо будет срочно разработать операцию по нейтрализации агента Ришелье. Нам Франция сейчас враг в чистом виде. Но, думается, его не только туда тянет?
— Да и оставшаяся почти без войск османская Венгрия его манит, как сметана кота. В общей замятне кто ему помешает? И на юг Польши он не прочь ещё раз сходить. Сомневается пока. Но войска к походу готовит, припасы копит, воевать точно будет.
— А Бесараб?
— Тот тоже войска набирает. Недавно возмущался поступком Ракоци, который сманил к себе на службу отряд немцев, нанятый собственным, Бесараба, волошским посланником. Пойти походом на юг — его мечта. Только он сильно опасается удара в спину от того же Лупу.
— Да… они там как пауки в банке, друг друга ненавидят больше, чем кого-либо со стороны. А Лупу как?
— Действительно мечтает захватить Валахию. Только сразу с Валахией и Трансильванией ему не справиться.
Балканский гадючник появился не в двадцатом и не в девятнадцатом веке. Впрочем, как и кавказский. В связи с географической близостью дела балканские интересовали больше запорожцев и Хмельницкого, кавказские — донцов и Татаринова. Затихшая на зиму война обещала летом взять реванш сразу на нескольких фронтах. Аркадий ещё в первую зиму пребывания здесь наметил с Богданом потенциальных союзников на Балканах. Только вот они друг с другом норовили сцепиться с куда большим энтузиазмом, чем жаждали воевать с османами.