Выбрать главу

Несмотря на эти расхождения, в своих основных выводах, сформулированных в заключительной части исследования, Н. И. Костомаров пришел к итогам, весьма близким к итогам исследования С. М. Соловьева.

С его точки зрения, Смута была случайным эпизодом в истории русского общества. Русская история, по его словам, «как бы перескакивает через Смутное время и далее продолжает свое течение тем же путем, что и прежде»[16]. Никаких внутренних причин для кризиса в самом Русском государстве не было. Вряд ли, писал он, «можно указать на что-нибудь такое, что бы условливало неизбежность Смут и потрясений в самом Московском государстве». «Источник этого потрясения на Западе, а не в Москве»[17]. Каким образом внешнее воздействие могло оказать такое влияние на общество при отсутствии в нем внутренних причин для кризиса, Н. И. Костомаров не объяснил.

Хотя Н. И. Костомарову была известна переписка Жолкевского с Сигизмундом III, подтверждавшая свидетельства «Записок» гетмана о разногласиях в правящих кругах Речи Посполитой, исследователь не придавал им серьезного значения и характеризовал цели польской политики по отношению к России почти так же, как и С. М. Соловьев — подчинение Русского государства Речи Посполитой и обращение русских людей в католическую веру[18].

Готовность бояр согласиться на избрание Владислава Н. И. Костомаров объяснял так же, как и С. М. Соловьев: для них было невозможно соглашение с Лжедмитрием II как «царем черни, голытьбы»[19].

Вместе с тем Н. И. Костомаров подчеркивал роль боярства в подготовке условий соглашения с Речью Посполитой. Под польским влиянием бояре попытались ограничить власть государя «в формах, напоминающих строй Речи Посполитой». В этих действиях бояр ученый видел свидетельство того, что «русская жизнь не рассталась вполне с воспоминаниями древнего строя»[20], т. е. в действиях бояр получили отражение не какие-либо новые тенденции общественного развития, а воспоминания об ушедших в прошлое порядках феодальной раздробленности. Исследователь одновременно писал, что «все, что чувствовало тягость старины, искало освежения в западной цивилизации; оно готово было броситься в объятия полякам, и таких могло быть тогда не мало»[21]. Впрочем, это высказывание Н. И. Костомаров никак не обосновывал и не пытался его согласовать со своей характеристикой русского общества[22].

Деятельность боярства, его поиски соглашения с поляками он оценил гораздо более резко, чем С. М. Соловьев, подчеркивая, что поведение бояр способствовало росту агрессивности польской политики: «Поляки видели, как бояре и дворяне раболепно выпрашивали у Сигизмунда имений и почестей, как русские люди продавали отечество чужеземцам за личные выгоды. Поляки думали, что как только бояре склонятся на их сторону, как только они одних купят, других обманут, то можно совладать с громадой простого народа… с этим стадом рабов, привыкших повиноваться»[23].

Внимательное изучение работы Н. И. Костомарова показывает, что в своей оценке состояния русского общества ученый не очень сильно расходился с представлениями об этом обществе, существовавшими у политиков Речи Посполитой.

В русском обществе, принудительно, по мнению исследователя, объединенном в одно целое государственной властью, отсутствовали какие-либо внутренние связи, неслучайно в годы Смуты оно так легко распалось на составные части[24]. В эти годы «народная громада» была охвачена лишь негативным стремлением освободиться от «тягла»[25]. Единственной прочной связью, объединявшей все общество без различия места и социального положения, была вера. Характерной чертой русского человека, по мнению Н. И. Костомарова, было то, что «чем угнетеннее было его положение, тем он живее ощущал важность церкви»[26]. Лишь принадлежность к одной вере «соединила русский народ, она для него творила и государственную связь, и заменила политические права». Лишь когда сохранение традиционной веры оказалось под угрозой, русское общество оказалось способным объединиться для отпора внешнему врагу. «Знаменем восстания была тогда единственно вера»[27].

вернуться

16

Там же. С. 636.

вернуться

17

Там же. С. 639.

вернуться

18

Там же. С. 62 и сл.; 401–403, 481, 639.

вернуться

19

Там же. С. 462.

вернуться

20

Там же. С. 469–470.

вернуться

21

Там же. С. 472.

вернуться

22

В связи с этим можно отметить и другое, находящееся в противоречии с общими выводами ученого высказывание, что «служилые люди и народ скорее увлекались надеждами на новизну, чем купцы и зажиточные промышленники»: Там же. С. 646.

вернуться

23

Там же. С. 523.

вернуться

24

Там же. С. 645.

вернуться

25

Там же. С. 637.

вернуться

26

Там же. С. 645.

вернуться

27

Там же. С. 524.