— Хватит, — говорю я, потому что у меня начинает кружиться голова. Потому что это значит, что за мной следят, может, даже в ванне, может, даже мои сны прослушиваются. — И много у тебя этого? — спрашиваю я слабым голосом.
Тут она пожимает плечами, открывает какой-то ящик, и тогда я говорю: все, пиздец, потому что моему взору является какой-то настоящий, набитый бумагами архив КГБ родом из остросюжетных фильмов производства США, где акты, как отдельные животные, отглажены и сшиты в папочки, воистину лаборатория, где в широком масштабе процветает подслушивание и ментальная слежка.
Но прежде чем она успевает ящик обратно закрыть, входит какой-то гадмен и говорит: Масовская, давай заканчивай и бегом к коменданту, он тебя ждет, сидит, понимаешь, один, общества никакого, и это его злит. Это во-первых. А еще он велел, чтобы ты перед этим как следует расчесалась, и вообще, жаловался, что у тебя корни волос непокрашенные. А во-вторых, оставь пока этого ублюдка в покое, потому что тут дело вышло, комендант велел заняться в срочном порядке. Вроде как казахстанские шпионы, которые приехали на экскурсию, схлопотали от возвращающегося с праздника населения по мордам, объясняет шакал, но доказательств нет и свидетелей тоже не было.
Ну, тут она быстро вкручивает в машинку новую бумагу, и шакал диктует ей с какой-то бумажки:
«В казахстанское посольство в Варшаве — посольство напиши с маленькой буквы. Это как бы посередине. А теперь так, с красной строки. Сообщаем, что городской совет — это пропечатай с заглавной буквы — отрицает факт нападения коренных польских — польских с большой буквы — жителей города на страноведческую экскурсию из Казахстана. Городской совет с сожалением — это подчеркни — вынужден отрицать факт уличных беспорядков, в результате которых четырем казахстанским гражданкам были нанесены легкие телесные и моральные повреждения в виде оскорблений на тему происхождения (гражданки предъявили свои недоказанные и, скорее всего, фальсифицированные польские корни; по этому вопросу ведется следствие). Выражаем сочувствие и сожаление по поводу этих недоказанных нападений со стороны Казахстана, а также терпимого отношения и поддержки шпионажа. С болью объявляем о разрыве дипломатических отношении и полном запрете въезда на территорию города страноведческих автобусов и экскурсий из Казахстана. Из Казахстана — это большими буквами, а внизу: подпись, Председатель городского совета, независимый предприниматель, магистр-инженер управления природными ресурсами и водоканализационной системой Роман Видловой».
Масовская вынимает бумагу из машинки, дует на нее, после чего в месте для подписи размашисто расписывается «Роман Видловой» и шлепает соответствующую печать.
Шакал забирает у нее бумагу, смотрит, нет ли опечаток, все ли в полном порядке, и говорит: заканчивай с этим ублюдком и иди к старику. После чего немедленно выходит.
— Ты что тут, комендантская телка? — спрашиваю я ее тогда прямо, без лишних слов. Потому что с виду она такая застенчивая, голосок тоненький, радуется, что получила в личное пользование стул на колесиках, тюкает себе скромненько по одной буковке на машинке, а втихаря, небось, таскает у коменданта то генеральский орден, то компас, то лампасы, и на самом деле это она верховодит всей конторой, покуривая его сигареты.
— Угууу, — говорит она с горечью, — ровно наоборот, этот чертов Ландау меня прикончит. Каждые пятнадцать минут к себе вызывает, потому что ему, понимаешь, скучно. Велит рисовать пейзажи и писать его портреты анфас и на фоне типа леса. Его прикалывает, что я читаю разные книжки. Велит сначала сказать автора и название, а потом все записывает в блокнот. Обещает перевести меня за это в другой кабинет с поднимающимися жалюзи. И вроде даже мундир моего размера, но это не точно, потому что бюджет. Я должна ему все подробно рассказать, краткое содержание прочитанной книжки, оки. Композиция, сюжет, художественное пространство, все-все. А он все записывает, а потом учит наизусть. А потом, если что, какой-нибудь конфликт с городскими санитарными службами, какой-нибудь протест анархистов, налево и направо бросает в микрофон литературные цитаты. Образованным прикидывается. Честно. Он, кстати, на этом основании организовал в воеводской комендатуре Общеполицейский читательский клуб, Очека, как его у нас называют. Он там председатель и, между прочим, гребет на этом нехилые бабки. А я должна в свободное время писать ему доклады к собраниям, прикинь? Глянь, последний, — тут Масовская вытаскивает какие-то почерканные бумажки, — «за последнюю неделю число читателей в рядах службы общественного порядка возросло на целых 25 %. Большим спросом пользуется научная фантастика и приключенческая литература. Наименьший интерес вызывает полка с советской литературой, единичные случаи пользования этой литературой среди младшего персонала немедленно обнаруживаются. Наибольшее количество книг, пользующихся стойким интересом читателей, отмечено в отделе польской романтической литературы, в связи с чем комитет ОЧК постановил приобрести новые собрания сочинений Мицкевича и Словацкого».