На другой день Карл прислал в Полтаву гонца, предлагая Петру мир на условиях, какие ему ставил русский царь ранее.
Но Петр ответил, что «король слишком поздно ухватился за мир» и что «на прежних статьях» договор заключить нельзя, ибо «дела обращение свое переменили».
А тридцатого июня застигнутые у местечка Переволочны остатки шведских сил (около пятнадцати тысяч) под начальством Левенгаупта сдались Меншикову, выдав все оружие, знамена, полковые кассы и котлы.
О «неописуемой храбрости» русских солдат говорил Петр в своих письмах с поля Полтавской победы.
Сам он показал высокий образец храбрости и военного искусства. Такую же доблесть проявил и защищавший Полтаву народ.
«Волею судьбы, — писал шведский лейтенант Вейе, — армия, которая столь славилась в глазах своих противников, за четыре дня вконец погибла!»
Лейтенант был прав.
Пятьдесят тысяч шведов вторглись в пределы России, и только несколько сот ушло за Днепр, сопровождая бегущего короля.
«Камень для основания Санкт-Питербурха положен!»
Шестого июля на раздольном Полтавском поле снова выстроили в боевой порядок русские и шведские войска. Полки стали на тех же местах, где стояли они во время недавнего боя. Но битва не могла начаться сызнова. Это был парад.
Девятнадцать тысяч пленных стояли без оружия и без шляп. Мимо них везли трофеи: палаши, мушкеты, пистолеты, шпаги; проходила артиллерия; колыхался ворох отбитых у врага знамен.
А кругом, насколько мог охватить глаз, толпился народ, пестрели балаганы и палатки и шла бойкая торговля всякой снедью.
Перед рядами войск стояли бадьи с питьем, были разложены на блюдах хлеб, соль, яйца. Петр обходил полки, останавливался у каждой роты, поздравлял солдат и черпал ковшиком из бадей…
А утром другого дня пальба из пушек возвестила начало большого пира.
В просторных шатрах — наметах — были вырыты рвы; земля из них выложена, утрамбована и накрыта холстом от палаток. Генералы — русские и пленные шведы — сели за эти «столы».
Петр сказал:
— Брат мой король Карл просил вас в шатры мои на обед, и вы по обещанию в шатры мои прибыли. Но брат мой король Карл с вами ко мне не пожаловал и тем слово свое нарушил, хотя я весьма его ожидал и усердно того хотел…
Вежливо улыбаясь, слушали едкую речь шведы. Среди них были: фельдмаршал Рейншильд и Пипер, первый министр.
Они долго молчали.
Но, выпив изрядно вина, разговорились, и оба сказали одно и то же: шведы «не чаяли», чтобы у русских было столь обученное войско; правда, Левенгаупт твердил, что «Россия перед всеми имеет лучшее войско», что оно «непреодолимо», но никто из шведов не верил ему…
Потом Рейншильд вспомнил о Переволочне, где пятнадцать тысяч шведов сдались девяти тысячам русских, и осторожно заметил, что лишь «несчастные обстоятельства» заставили их пойти на такой позор.
А граф Пипер сказал:
— Надо надеяться, что царь Петр вскоре свидится со своим братом королем Карлом и на Балтийском море будет по-прежнему добрый мир.
— Не по-прежнему, нет! — сурово поправил его Петр. — Ныне уже совершенно камень для основания Санкт-Питербурха положен!
В это время в намет к пирующим было принесено несколько шведских генеральских шпаг.
Их стали показывать пленным, прося прочесть сделанные на клинках надписи.
Но те ничего не отвечали.
Тогда позвали Петра Шафирова, человека ученого, знающего иностранные языки.
Разглядев начертания на клинках, он стал качать головой и приговаривать:
— Это безумие и детские вракушки!
Но Петр велел ему прочесть вслух.
— «Немецкая кровь все приводит ко благу», — разобрал на одной шпаге Шафиров. — «Горе вам, саксонцам, полякам, казакам и москалям», — прочел он на другой.
Потом он взял третью шпагу и притворился, будто на ней было написано:
— «Северных львов ярость обратилась в робость зайцев…»
— Ну, полно! — прервал его Петр. И, смеясь, сказал шведам: — В шатрах моих вы уже отобедали, а теперь прошу на расписанные вами квартиры в Москву…
Текст подготовил Ершов В. Г. Дата последней редакции: 04.02.2004
О найденных в тексте ошибках сообщать: mailto: vgershov@chat.ru