Ночное небо было усыпано звездами. Ранней весной на Полтавщине звезды особенно ярки, и бархатная темень вселенной радушно позволяла им сиять мириадами бриллиантов всех оттенков и размеров. Увлеченная зрелищем, Марьяна не сразу поняла, что она не одна.
- Прекрасно, не так ли? - голос незнакомца в золотистой маске и костюме арлекина был таким же бархатным, как и небо. У него был едва уловимый акцент, южный, как у торговцев-татар, что привозили в их края диковинные специи, парфюмы и ткани.
- Д-дда, правда ваша... - Растерявшись, выдохнула она. Черт, еще не хватало ей приключений! Николаша явно занят юбками, но то, что она ускользнула от внимательного взора охраны, в этот момент ей уже не показалось забавным. Марьяна незаметно отступила в тень дерева.
- Вы беспокоитесь понапрасну, сударыня... Я джентельмен и дорожу честью дамы... - Арлекин церемонно поклонился и совершенно естественно, как ей показалось, очутился вдруг рядом с нею. - Позвольте предложить вам присесть?
Он придвинул стул. Марьяна почувствовала, что у нее ослабели ноги. Подмяв рукою юбки, она почти упала на сиденье. Тембр его голоса, высокая, гибкая фигура, обтянутая многоцветным трико, сильные руки - ведь у него же сильные руки, сказала она себе - все это волновало ее, и укромность момента, мимолетность (наверняка! подумала она) контакта с незнакомцем волновали ее. Марьяна старалась не дышать часто, чтобы он не увидел, в какое смятение привело девушку его появление.
Арлекин встал сзади, но так, чтобы она видела его краем глаза - факт, который Марьяна оценила как галантный: джентельмен не хочет причинять даме дополнительное беспокойство.
- Вас зовут Мария Николаевна, не так ли, сударыня? Вы - супруга господина Садовского, владельца усадьбы... - Каждое слово, произнесенное незнакомцем, вызывало у нее новую волну эмоций, хотя само содержание сказанного им было совершенно обыденным.
- Да... Могу я знать, с кем имею честь...
Арлекин перебил ее.
- Сударыня, уверяю вас, мое имя вам ничего не скажет. Я тут проездом, и скорее всего... Скорее всего... - он повторил это с слегким нажимом, и Марьяна снова почувствовала, как тембр его голоса вдруг камертоном отдался у нее в груди и - совсем некстати, сладко и нежно... - в паху, в штучке... - Мы с вами более не свидимся. Завтра поутру я уезжаю, надолго, если не навсегда...
Грусть в его голосе была непонятна, почти неуместна. Она не придала этому большого значения потому, что незнакомец придвинулся к ней вплотную, и она вспыхнула, как бенгальский огонь, ощутив прикосновение - легкое, почти неосязаемое - его плоти к своему обнаженному плечу...
Все, что произошло дальше, по-прежнему оставалось для нее неясной, расплывчатой чередой образов, ощущений, звуков, запахов, а главное - главное... - невероятных по страстности и накалу осязаний.
Марьяна инстинктивно отвела плечо, но ножка стула предательски ушла в мягкую землю, и девушка, дабы не потерять равновесие, откинулась назад и невольно прижалась к паху арлекина спиной. Он не пошевельнулся. По коже Марьяны прокатилась дрожь - мелкая, легкая, как рябь по воде, от ненавязчивого бриза...
Чтобы не дать девушке упасть (а может, и по другой причине), арлекин ловко подхватил ее под локоть. Его ладонь была горячей, кисть - гибкой, рука - сильной. Ей захотелось, отчаянно захотелось, чтобы впадина его ладони впитала в себя испуганную нежность ее грудей... Правый сосок Марьяны был куда более чувствителен к ласкам, чем левый, но установила она это, к сожалению, не с Николашей; тот едва ли удостаивал даже мимолетными касаниями груди супруги, не говоря уж о ласках губами и языком. Марьяне внезапно до потери сознания захотелось почувствовать арлекинские губы - чувственные, явно требовательные, в обрамлении мягкой кучерявой бородки, на своих сосках. Она представила, как эта мягкость щекочет ее ареолы, и непроизвольно коротко застонала.
Легкий, победительный смешок поначалу возмутил ее, и она попыталась было отодвинуться от нахала, но он еще крепче прижался к ее спине. Плоть его наливалась с каждой секундой - мощь, твердость, размер... возможность ощутить ее наготу, бугристость и подвижность кожи заставили девушку застыть. Арлекин понял, что женщина покорена. Его правая ладонь скользнула в вырез платья. Он быстро провел длинными пальцами по ложбине между грудями, нежно, но настойчиво раздвигая их, и ловким вращательным движением кисти легко вошел в тесноту пространства между тугим корсетом и нежностью кожи правой груди. Еще мгновение - и восхитительная, горячая, твердая ладонь его прочно сжала полу-яблоко, сонливо покоящееся до этого в лунке корсета... Он согнул пальцы каким-то необычным манером, и Марьяна задохнулась от страсти: сосок оказался зажатым в складке ладони. При этом девушка, не отдавая себе в том отчета, повернулась к арлекину спиной и откинулась, оперлась на затвердевшую плоть. Вторая рука незнакомца проделала тот же маневр, и теперь обе груди Марьяны познавали прелесть контакта с сухой, горячей настойчивостью мозолистых мужских рук и пальцев. Поддев груди девушки снизу, арлекин неожиданно легко высвободил их из плена строгой ткани... Марьяна попыталась повести плечами, поднять руки, дабы прикрыть обнаженность персей, но вместо того судорожно вздохнула и откинула голову, сдаваясь во власть незнакомца. Он предусмотрительно подставил предплечье левой руки, слегка отстранившись от девушки.