- Эгоист! – расширила глаза Херин, хохотнув в негодовании. – А мне, по-твоему, было легко? Он чуть не умер! А я?
- А ты думаешь, почему я чуть не умер? Господи, родная, когда тебе плохо – мне проще сдохнуть, чем это наблюдать. Я слабый, впечатлительный, хилый мужчинка.
- Мущинка, - повторила Бомми, хлопнув отца по плечу.
- Да-да, я о себе. Видишь? Дочь подтверждает.
- Бомми, твой папа – лицедей, провокатор и манипулятор, иди ко мне, пойдём укладываться спать.
- Не хотю, - обвила она ручками шею Дэна, прижавшись крепче.
- Пора спать, милая, день рождения закончился, гости ушли, уже поздно.
- Спать рано, - упрямо насупилась Бомми.
- Нет, цыплёнок, не рано, - поправив жёлтые рукавчики платьица на ней, приподнял её Дэн, передавая в протянутые материнские руки. – Сандра уже спит, гляди. А тебе я сказку на ночь прочитаю.
- Про воинов? – загорелись её глаза.
- Про них самых. – Девочка поддалась, перехваченная Херин. – А сейчас у бати перекур. Ложись и жди.
Адвокатский кабинет, как бы ни старался его хозяин открывать окно, всё равно давно пропах табаком. Но хотя бы не затягивало дымом. Дэниэл уже докуривал сигарету, когда в дверь вошла супруга. Её походка была немного игривой, а на лице отражалась любящая, нежная улыбка.
- Тебя не дождались, извини. Бомми носилась весь день, как угорелая, видимо, выдохлась и, едва коснулась подушки, уснула.
- Ей я это прощаю, - Дэн затушил окурок, оставив его в пепельнице, и коварно посмотрел на Рин. – Если бы посмела уснуть в кровати, не дождавшись меня, ты, я бы смертельно обиделся.
- Хм, кажется, кого-то любят больше, чем меня? – шутя, прищурилась она и прислонилась бедром к подоконнику, встав рядом с мужем.
- Мадам, я готов доказать обратное. Любые ваши капризы… - Прижав её к подоконнику, Дэн наклонился к её уху, тронув его языком. Херин выгнула спину от удовольствия и положила ладони на его плечи.
- Я не капризная женщина, ты же знаешь, - прошептала она, закусывая губу и давя стон. Муж опустился поцелуями по шее, притиснулся низом живота к возлюбленной, и та ощутила его желание. Чувствуя, как распаляется сама, Рин поднырнула рукой ему под ремень и взялась за член. Дэниэл простонал, схватил подол платья жены и потянул его вверх. Она расстегнула пряжку его ремня и помогла их телам освободиться от помех.
Через час они лежали на полу кабинета, уже не в первый раз захваченные здесь страстью. Рин прикрылась платьем и прижалась к боку Дэниэла, но тот стянул с неё ткань и прижал к себе без всего, продолжая гладить её тело и любоваться им. Его взгляд дошёл до шрама от кесарева и он провёл по нему пальцами. Жена уловила ход его мыслей.
- И всё же, всё хорошо закончилось.
- Да, но дразнить судьбу нельзя. Удача переменчива.
- Дэн! – строго сказала Рин, и он посмотрел ей в лицо. Она приподнялась на локте и, другой рукой, стала указывать на его плечи, ногу, руки, спину, живот, повсюду, где были шрамы, а их было несчётное количество, спрятанных под татуировки или ещё нет. – Если уж говорить об опасностях, то тебе бы тоже следовало прекратить играть с удачей, нет?
- Рин, это совсем другое, не сравнивай.
- Это ничуть не другое!
- Абсолютно.
- Ты только говорил, что любые мои капризы…
- Кроме этого. Это исключено.
- А если я сама хочу ещё ребёнка? Почему нет? – без гнева или упорства, как можно более миролюбиво и вкрадчиво поинтересовалась Херин. – Я же не говорю, что прямо сейчас. Пока Сандра маленькая, конечно, нет, забот хватает, но лет через… пять? – Рин пыталась прочитать эмоции по смурному выражению лица мужа и, читая их, корректировала свои предложения: - Шесть? Семь? Восемь?..
- Вот лет через восемь и поговорим.
- Мне будет почти сорок, - почти смирившись, вздохнула Херин.
- Представь, мне тоже.
- У мужчин с этим всё проще. Тебе хоть семьдесят будет… - Дэниэл поцеловал её, заставив замолчать. Когда их губы разомкнулись, она не попыталась заговорить заново.
- Когда мне будет семьдесят, Бомми и Сандре будет лет по сорок. Они будут замужние дамы – очень надеюсь, что они приведут славных ребят мне в зятья, а не ублюдков каких-нибудь – будут сплавлять мне своих детишек на выходные, а те будут стараться ускользнуть куда-нибудь, чтобы не сидеть с брюзжащим дедом-матершинником. Но что самое важное, рядом со мной будет самая прекрасная, по-прежнему молодая и единственная любимая мной женщина, и в принципе, мне будет плевать, что я там ещё смогу в свои семьдесят лет, разве только эта женщина не потребует, чтобы я исполнил супружеский долг. И этот каприз, поверь, я расшибусь, но выполню.