— За дурака, значит, меня держите? — обиделся Саша. — Что, я не понимаю? Если вы меня возьмете, Ромка решит, что я его сдал. А он Сашу знает… Да и сами вы мне что угодно пришьете — недорого возьмете. Хотя бы этот Ромкин бизнес…
Стас криво усмехнулся:
— Ты меня удивляешь Рябов. Ты спортсмен нерядовой, в кино играешь, на актера учишься. У вас ведь там, в институте, одна классика — Шекспир, Никита Михалков, басни Крылова, сказки Пушкина. Чего ж ты изъясняешься как шпана из подворотни? Хорошо еще без мата.
— Я и с матом могу, — приподнял голову Саша. Он сильно покраснел и глядел теперь злобно. — Я и есть из подворотни! Из дерьма я вылез! И всех вас, с вашими чистыми руками, с педикюром, с правильными фрикативными согласными, я сделаю! Сделаю! Память у меня да, неважная, но Шекспира я вызубрю. Сразу на английском. И вы еще про меня услышите! И Саша услышит! И ее стоматолог!
Он все-таки скривился, как от кислого, от этой своей занозы.
«Вот как, оказывается, стоматолог нас допек, — подумал Стас. — Бедолага! В голове каша, кругом неразбериха, девушку уводят. И это при такой-то красоте, такой фигуре!»
— Все, Рябов, пошли, — сказал он, выпрямляясь и потягиваясь.
Саша встрепенулся:
— Куда это?
— На вокзал. Не вечно же тут сидеть — и сыровато, и сквозняк. На месте дашь показания.
— Какие показания? Я от всего откажусь! Я ничего не знаю и ничего не делал!
— Как это не делал? — притворно возмутился Стас. — Ты устроил переполох на перроне. Ты бежал от работников милиции, пытавшихся тебя задержать и выяснить, по какой причине ты взбесился. Ты нарушил правила безопасного поведения на железной дороге. Ты прыгал с виадука и совершал прочие подвиги Геракла. По делу об убийстве на заводе металлоизделий ты пока свидетель, и к тебе накопились вопросы. Кстати, родная съемочная группа тебя ищет, волнуется. У тебя ведь съемки запланированы? Контракт есть контракт. От таких вещей не бегут, их расторгают в законном порядке. Раз ты в Голливуд собрался, надо бы это знать. Так что и личных дел у тебя выше крыши. Пошли, пошли!
Он помог Саше подняться, и рука об руку они, побрели к вокзалу. Саша вымотался настолько, что на каждом шагу спотыкался. «Балда я, мобильник в пиджаке оставил. Жарища стояла! Думал, вышел на минутку, а получилось вон как, — сокрушался Стас. — Теперь вызвал бы сюда ребят, а не тащился бы по шпалам с суперменом под ручку. Рябов, конечно, сник, но вполне ни с того ни с сего может дернуть от меня вприпрыжку. Ума ведь палата!»
Однако Саша шел смирно и только щурился от едкого солнечного света. Свет не только бил в глаза, но и огненными зайчиками выпрыгивал из каждой встречной лужи.
Вокзальный пункт милиции — помещение прохладное, навевающее строгие правильные мысли. Лейтенант Сагдеев стоял тут с виноватым лицом и пытался сделать вид, что за щекой у него не лежит жвачка. На спинке стула висел серый Стасов пиджак. Он выглядел обидно сухим и щеголеватым в сравнении с сырой рубашкой и брюками майора, обрызганными грязью и мазутом.
— У вас тут мобильник звонил, товарищ майор, — доложил дежурный и посмотрел в свои бумажки. — Семь раз звонил.
— Это хорошо. Люди меня любят, — сказал Стас, устраиваясь за солидным столом и протягивая Саше несколько листов писчей бумаги. — Вы, Рябов, присядьте вот здесь, в сторонке, и изложите причины вашего странного поведения у девятого вагона. Пока только это. Где, кстати, его вещи?
— Бригада саперов осматривает, — радостно ответил дежурный. — Собака ничего опасного не обнаружила, так сейчас ребята сами копаются. Тоже пока ничего…
Саша поморщился и замычал.
— Надо было вести себя прилично, — назидательно сказал Стас. — Чего вы, Рябов, скакали, как блоха? И сумку свою зачем на перроне бросили? Что, не слыхали разве, как положено обходиться с бесхозными вещами, найденными в общественных местах?
— Я ни в чем не виноват и ничего не делал, — ныл Саша. Он чуть не плакал.
— Как это ничего не делали? Сумку ведь бросили? Увесистую сумку, в которую влезет килограмм десять в тротиловом эквиваленте…
Балагурство Стаса прервал бодрый клич мобильника.
— О, Самоваров? — удивился Стас, глянув на имя звонившего.
— Ты очень занят? — с ходу спросил Самоваров.
— Да как сказать… В общем-то да. Но если что-то срочное, тогда говори.
— Даже не знаю, срочно ли это, — замялся Самоваров.
— Что, Колян, опять пироги с курятиной? — подсказал Стас. — В принципе я не против, но не сегодня. Или сегодня, но где-то после восьми. Дождешься?
— Нет у меня пирогов. Не в пирогах дело.
— Тогда в чем?