В ванной комнате Чарли замер минут на пять перед огромным овальным зеркалом. Не то, чтобы он любовался, просто... Несомненно, Сатари сделали свою работу идеально: шрамов нет, ни одного. Отличный морок. Уголки губ дрогнули и поползли вверх, оголяя два ряда плотно стиснутых зубов. Улыбка получилась ядовитой, безумной, предупреждающей о страшной опасности, исходившей от ее обладателя. Он сделал шаг назад, поражаясь, как точно застывшее выражение лица передает его настроение. Чудовищно трещит голова. Запястье снова коснулось запястья - ничего. Ничего. НИ-ЧЕ-ГО. Чарли с ненавистью впечатал кулак в зеркало, которое тут же покрылось мелкими трещинами, но не рассыпалось. На темно-синий пол упали три капли крови, потом еще. Чарли громко выругался и залез под душ. Через двадцать минут он уже стучался в дверь комнаты сестры.
- Чарлик, - Тара слабо улыбнулась, она была рада видеть брата. Она его любила, растила его и никогда бы не бросила. Всегда заботилась и переживала, но в настоящий момент ничем не могла помочь, - женщина была на четвертом месяце беременности.
- Тара, - Чарли зашел в комнату, - я тебя просил не искать меня. Зачем ты вчера приехала? - спросил он строго и раздраженно.
- Все были заняты, а Марго наотрез отказалась ехать одна. Все нормально, я же всего лишь вела машину, - Тара почему-то начала оправдываться. С тех пор, как Чарли вернулся, они как будто поменялись ролям. Мужчина, стоящий сейчас перед ней казался ей старшим братом, хотя разница в двенадцать лет говорила не в его пользу. Тара старалась не смотреть ему в глаза, она боялась увидеть в них ту самую безысходность, которая прослеживалась теперь во всех его поступках.
- Ты же знаешь, тебе нельзя находиться в заведениях, где я бываю. Это опасно. Тара, поклянись, что ты больше никогда не пойдешь меня искать, - его прямой, буравящий взгляд не оставлял ни единой возможности уйти от разговора.
- Чарлик, - грустно произнесла она, машинально заплетая косу из длинных темных волос. Таре было сложно поверить, что человек может настолько кардинально измениться. Разумеется, это произошло не сразу, постепенно. Каждые полгода в Чарли что-то менялось, что-то неуловимое, в результате превратившее его в обреченного социопата. Сейчас перед ней стоял чужой, совершенно незнакомый человек. Она боялась его. Она боялась своего Чарлика?! Бред. Но эти глаза... Холодные пустые дыры на худом лице, будто весь мир стал безразличен. Тара попыталась погладить брата по голове, но тот резко отстранился, не допуская контакта.
- Скоро у тебя родится дочь, ты должна забыть об опеке надо мной. Мне двадцать шесть лет, а того, что я пережил, хватит на два поколения, ты прекрасно знаешь это. Ты все знаешь.
- Чарлик, - по щеке Тары покатилась слеза, - я боюсь тебя потерять, - и торопливо продолжила, пока он не успел возразить: - все обязательно наладится, я уверена. Как только ты полностью реабилитируешься, они снимут браслеты, я уверена. Все снова станет по-пр...
- Черта с два по-прежнему! - закричал Чарли и снова коснулся запястьями, после чего резко толкнул ногой дверь, ударил по ней ладонью. Снова посмотрел на сестру, и добавил, но уже спокойно:
- Никогда не будет по-прежнему. Я не хочу, чтобы с Венерой что-нибудь случилось из-за меня, этого я не переживу. Пообещай, что больше никогда не пойдешь за мной, пока я сам не попрошу. Обещай, - Тара не могла отвести взгляд, несмотря на все попытки, - обещай, - бескомпромиссным тоном повторил он.
- Обещаю, - прошептала женщина и попыталась его обнять, но Чарли отошел на несколько шагов.
- Мне пора.
- Ты куда? Опять в бар?
- Это не твое дело.
Он вышел, захлопнув дверь, а Тара села на кровать и заплакала. Она прекрасно помнила Чарли-маленького, Чарли-подростка. Она мечтала совсем о другой судьбе для своего младшего и горячо любимого братика. Тара понимала, что он никогда не сможет снять эти проклятые браслеты и никогда не смирится с отстранением потому, что просто не сможет так жить. Рано или поздно, он либо вынудит кого-нибудь убить его, затеяв драку в одном из ночных баров, куда ходит каждый вечер, либо повесится. И сделать ничего нельзя. Полное бессилие.
Глава 2
- Это, вообще, что? - на стол перед Алис упала черная папка. Девушка быстро вытащила наушники из ушей и, подняв голову, замерла, рассматривая, судя по выпученным глазам и плотно сжатым побелевшим губам, разъяренную начальницу. Эта невысокая женщина с по-старомодному собранными на затылке волосами, близко посаженными карими глазами, одетая в строгий мешковатый костюм производила впечатление ворчливой экономки какого-нибудь старинного дворянского дома. А сдвинутые светлые брови не предвещали ничего хорошего. Алис поморщилась.
- Я спрашиваю, "что это"?! - повторила вопрос женщина.
Алис раскрыла папку и пробежала глазами текст.
- Интервью с директором бара...
- Я понимаю, что это должно быть интервью, я спрашиваю, почему оно в таком виде?
- Я не успела отредактировать текст, а Вы просили отчет прямо с утра...
- Почему не успела?
Алис тяжело вздохнула.
- Вчера меня ограбили, а потом пытались напасть...
- У "Белых новостей" триста тысяч читателей, жаждущих узнать подробности обещанной халявы в новом злачном месте, им плевать на то, сколько раз за день тебя грабят.
- Я сейчас приведу все в порядок...
- Естественно. А еще я бы попросила избавиться от плеера, раз из-за него ты не в состоянии услышать телефонный звонок! Мне больше делать нечего, кроме как бегать по кабинетам репортеров!
Алис, втянув голову в плечи, кивнула удаляющейся фигуре начальницы. Показала ей язык и прошептала "дура", после чего карандаш на ее столе вдруг дернулся, подпрыгнул и написал на листе: "через пятнадцать минут хочу видеть статью у себя на столе". И три восклицательных знака. О, Боже... Когда же Джефри вернется и прекратит этот кошмар? Неужели теперь каждый день Алис придется слышать лишь порицания и претензии! До выпуска журнала целых три дня, у нее куча времени, зачем поднимать шум на пустом месте? Алис любила свою работу, и сейчас, когда появилась угроза увольнения в лице Джил, ей стало не по себе.
Следующие несколько недель у девушки не было времени не то, что думать о Чарли, она поесть не всегда успевала. Все статьи через несколько минут возвращались в ее кабинет, разукрашенные красным фломастером, с кучей восклицательных и вопросительных знаков на полях и скупым: "переделать". А в начале следующего месяца Алис недополучила премию, а половина голого оклада быстро осела в банке, в качестве платы по кредитам за машину и прошлогодний отпуск.
- Ты точно не хочешь попробовать? Это совсем не сложно, - Том сидел на ее столе, зажимая между пальцев магические сгустки силы, напоминающие серые тонкие резиновые полоски, дирижировал пятью скрепкам, которые летали вокруг лица Алис. Девушка пару раз отмахнулась от них, как от мух, не отрывая взгляд от ноутбука, - ну что ты так переживаешь!
- Слушай, Том, - она поймала скрепки, зашвырнула их в ящик стола, который немедленно захлопнула, - может, прекратишь издеваться?
- Тебе нужно проще ко всему относиться, - он достал из кармана кожаный мешочек, вытащил оттуда еще несколько полосок, принялся наматывать на пальцы. - Попробуй, я уверен, тебе понравится, да и отвлечешься хоть на полчасика, - протянул ей мешочек, получив категоричное "нет", заботливо убрал свое сокровище во внутренний карман пиджака, растопырил пальцы и прошептал несколько слов. В воздух взмыли несколько скрепок из органайзера и ластик