Как другие — бабочек, пустые бутылки, солдатиков или женские трусики.
Бабочек я тоже какое–то время собирал, пока мне в руки не попался один из романов Набокова, и я понял, что собирать бабочек после него писателю нельзя.
Некомильфотно это, хотя можно сказать и по–другому:
ЗАПАДЛО!
Но когда мне в руки попался тот, первый в моей жизни, роман Набокова, то собирание морей шло уже полным ходом.
Сейчас я понимаю, что занятие это абсолютно метафизическое, даже если морскую воду набрать в заранее припасенную бутылку и потом хорошенечко запечатать пробкой, то это будет всего лишь украшение интерьера стеклотарой со странным содержанием внутри, а никак не гордое обладание несметными богатствами, которые любой, уважающий себя коллекционер время от времени стремится продемонстрировать окружающим.
Если ты собираешь моря, то их нельзя демонстрировать.
Они не для этого.
Их можно любить, их стоит бояться, о них положено думать и вспоминать.
А еще на них предпочтительно жить — где–нибудь в маленьком прибрежном городке или в городе большом и портовом.
НАПРИМЕР — В БАРСЕЛОНЕ.
Сейчас в моей коллекции 10 морей.
Круглая цифра.
Начну с первого.
Черное море.
Говорят, что я впервые побывал на нем в три года — с дедушкой и бабушкой, в Евпатории.
Но только я об этом ничего не помню.
Зато помню свой второй визит на это самое Черное море — уже в десять лет, с матушкой. Под Карадаг, в район Планерского. Место, где мы остановились, называлось «Крымское приморье», надо было сбегать под гору, мимо затрапезных местных виноградников. И вскоре начинался пляж.
ПЕСЧАНЫЙ, КАК И ПОЛОЖЕНО.
На этом пляже я и научился плавать.
Если считать по числу посещений, то Черное море — самый частый экземпляр в моей коллекции. Я ездил на него с матушкой, со второй женой, с третьей женой, с Натальей, моей последней женой. На Восточный берег Крыма, на Южный его берег и даже на детский курорт Анапу, известный древним грекам как затрапезное поселение Горгиппия, может, это и была та «глухая провинция у моря», о которой писал Бродский, хорошо понимавший метафизическую суть как морей, так и империй.
НА ЧЕРНОМ МОРЕ Я ЛОВИЛ КРАБОВ.
Я ПИСАЛ О НЕМ В ТРЕХ СВОИХ РОМАНАХ.
БОЛЬШЕ Я НА НЕГО НЕ ЕЗЖУ!
Следующее море было Аральским — странный экземпляр в коллекции, о котором могу сказать лишь одно: когда–то я его видел.
Аральское море — № 2.
Даже вспомнить по большому счету нечего.
А потом уже коллекционирование началось всерьез. Два года почти каждый день на берегу Амурского залива, да еще заливы Уссурийский и Посьет — и все это Японское море, Тихий океан, приливы, отливы, шторм, штиль, муссоны, медузы, осьминоги, раковины морских гребешков, толстые тушки трепангов, восходы на море, закаты на море, одинокий маяк на мысе Эгершельд.
30 сентября 1967 года было воскресенье.
Наверное, воскресенье, потому что матушка с отчимом собрались на море и взяли меня с собой.
Было еще тепло и я купался.
И был отлив.
Я бродил по обнажившимся камням, покрытым скользкими, бурыми водорослями, стараясь не наступить на острые и ломкие иглы черных и серых морских ежей, разглядывал маленьких синих и больших, бело–черных, звезд, а еще собирал раковины. Тогда я не знал, что любая раковина — это зримая метафора женского межножья, кунки, дырки, вагины, пизды. Много лет спустя, получив по email’у оформление своего романа «Ремонт человеков», я был безумно рад тому, что художник и издатель нагло поместили на лицевую сторону переплета изображение перевернутой раковины — с глубокой, манящей и такой зубастой женской щелью. Естественно, это была не та раковина, что я достал из воды Японского моря 30 сентября 1967 года возле мыса Эгершельд, выскреб уже дома все ее содержимое и потом сколько–то десятилетий она кочевала с одной полки на другую, пока не исчезла совсем в том странном мире, куда отправляются вслед за воспоминаниями и их запыленные свидетели, хотя не исключено, что она еще найдется, потому что на самом деле
НИЧЕГО И НИКОГДА НЕ ИСЧЕЗАЕТ БЕССЛЕДНО!
Если верить интернету, то сейчас на том мысе элитный жилой район.
Но меня это почему–то абсолютно не волнует.
Лучше перейти к следующим экземплярам коллекции.
№ 4. Балтийское море, Финский залив.
Немой экземпляр. Вроде бы, как и не море.
Так что быстренько отставим в сторону, разве что бросив взгляд на странный спуск к воде, между двумя гигантскими, отполированными камнями, похожими то ли на гранитные черепа древних быков с отпиленными рогами, то ли на базальтовые, но столь же древние головы мамонтов, лишенные бивней и с непристойно–разверстыми дырами вместо хоботов.