— Я! — быстро соображает Анна и добавляет: — Загранпаспорт у меня есть!
Мне до сих пор сложно уяснить, что и как она играла в театре. Как и вообще — чем она занималась во Франции. Да и не отцовское это дело: лезть в такие детали, не все ведь мне знать положено.
Хотя один раз она позвонила домой. Ночью. Часа в четыре утра по екатеринбургскому времени.
Трубку взяла Наталья.
— Ты как?
Я пытаюсь услышать, что говорит дочь.
Видимо, что все хорошо.
Вернулась вот с ночной дискотеки.
Мне почему–то очень важно узнать, как ей Париж.
Когда–то мне самому очень хотелось в этот город, но я сейчас уже слишком стар. Или наоборот — еще слишком молод.
— Тебе понравилось? — спрашивает мать.
И я слышу, как дочь вопит в трубку:
— Париж отстой после Барсы!
Ну, типа, папенька, Барселона–то намного круче будет, хотя как она меня довела в Барселоне — знаю только я.
Ей пригрезилось, что мы туда заявились исключительно с одной целью: купить ей часы Swatch. На худой конец — обувь. Ничего мы ей тогда не купили, переругались вдрызг и, как выяснилось позже, одновременно влюбились в этот город.
Барселона, любовь моя….
Что же касается утраченных подарков, то жизнь вообще крушение иллюзий и череда утрат, физических, духовных, эмоциональных, материальных.
Хорошо, что у дочери моей утраты пока исключительно материальные.
После пейджера был еще плеер.
Вообще–то его я подарил ей на шестнадцатилетие с определенным умыслом. Иногда мне и самому хочется послушать музыку, а в последние годы это исключительно рэп.
Мазэфака, йо–йо.
Не знаю, почему так, но белая музыка меня давно не прикалывает, разве что Эминем. Если же действительно слушать рэп, то делать это надо исключительно в плеере.
Впрочем, может мне так кажется потому, что в самом начале июля 2003 года, когда мы с Анной отправились на десять дней отдохнуть в Бодрум, именно так — в огромных наушниках и с крутыми плеерами, болтающимися на шее — слушали рэп, грозно и маскулинно при этом пританцовывая, трое черных гигантов, состоявшие, казалось бы, из одних мускулов.
От них исходил запах угрозы.
Это были американские солдаты, приехавшие отдохнуть на уик–энд то ли из Ирака, то ли с военной базы из–под Измира.
Вся белая тусовка смотрела на них как бы по касательной. А они пили прихваченный с собой henessу, слушали рэп и никто из отельной прислуги не рисковал подойти к ним и сказать, что спиртное проносить на территорию отеля строго запрещается, ведь здесь и так его навалом, all inclusive, все включено,
НА ХАЛЯВУ!
Особенно меня интриговал один, самый здоровый, с фигурой Майка Тайсона и в интеллигентных очках с диоптриями, от него не так сильно исходил упомянутый запах угрозы, как от его корешков, но когда он поворачивался из–за своего столика в нашу сторону и мило улыбался, то его белоснежные зубы вспыхивали на солнце, будто во рту у него взрывалась маленькая атомная бомбочка.
В общем, после такого, чуть ли не сюрреалистического, видения мне захотелось плеер, если бы я купил его для себя, то жена бы не поняла, а как подарок дочери, причем, на знаковый, шестнадцатый день рождения, это вполне годилось.
И не просто плеер, а футуристический плоский овал с черно–матовой поверхностью, iRiver 550, которым мне один раз даже дали попользоваться.
Как сейчас помню — я слушал рэпера 5 °C, песню «Сутенер».
«I got the bitch by the bar trying to get a drink up out her/She like my style, she like my smile, she like the way I talk /She from the country, think she like me cause I'm from New York…»
Это можно и не переводить, хотя кому интересно, то там про одного брателлу, который подцепил сучку у бара и раскрутил ее на бухло, ее заколбасило от одного вида этого крутого чувака, да еще от того, что сама она из какой–то дыры, а он из Нью — Йорка, в общем:
МАЗЭФАКА, ЙО, ЙО!
Больше плеера мне в руки не давали, а через четыре месяца и его украли. Все в той же школе. Карма, видимо, такая.
Что же касается сотика, то последняя идея с его продажей была обставлена идеологически: дочь заявила, что ей нужны новые спортивные штаны, потрясая при этом в воздухе только что принесенной грамотой, где было официально написано:
МИСС АЭРОБИКА.
Я сдался и пошел гулять с собакой.
На улице мело, февральский ветер пытался оторвать нас от заснеженного асфальта и, закрутив, унести в стылое, звездное небо.
Мы быстро вернулись домой, Анна еще не приходила.