Нельзя соединить однажды навсегда разъятое, и Тимошка внезапно обессилел и, высунув язык, тяжело дыша, покорно и безошибочно устремился назад, привычная и властная тоска по знакомым рукам Васи проснулась в нем, Вася ждал его, и нужно было торопиться. По полю из конца в конец гулял сырой, осенний ветер, поле было совершенно пустынно, да Тимошке больше ничего не нужно было, и он ни на что не обращал внимания. Его бег становился размашистее и гонче, торопливо проскочив через ту же дыру в заборе, он берегом озера, сквозь заросли бурьяна и дикого шиповника, выбрался в сад. У Васипой скамейки Тимошка озадаченно остановился: по озеру молчаливо плавало несколько крупных, никогда ранее не виданных Тимошкой птиц с длинными гибкими шеями. Высунув язык, Тимошка сел и принялся усиленно думать, у него несколько раз дернулись брови и Шевельнулись уши. Неизвестное всегда таило в себе опасность-на всякий случай Тимошка убрал язык и бесшумно лег, затем подполз ближе к берегу, просунул нос сквозь жесткие былки травы, большие птицы держались на самой середине озера, а их маленькие по-змеиному головы настороженно торчали высоко над водой. Начинался рассвет, переполненное недавними осенними дождями озеро было совершенно безмолвно, птицы скользили по воде бесшумно, хотя уже заметили Тимошку. Они отдалялись к противоположному от него берегу и затем, словно по беззвучной команде, шумно ринулись в его сторону, вытянув шеи, шлепая ногами по воде, их сильные крылья со свистом рассекали воздух. Ошарашенный Тимошка плотно прижался к земле, неведомые птицы со свистом пронеслись над ним, и мгновенный ветер словно оторвал Тимошку от земли. Он стремительно прыгнул, щелкнул зубами. С неба упал далекий глухой крик, один, второй, и все затихло, уставший Тимошка побрел к дому и лег на крыльце, перед дверью. Незаметно он задремал, хотя и во сне знал все, что происходило в саду, во сне он услышал и узнал шаги Семеновны.
- А-а, явился, - сказала Семеновна. - Ну, здравствуй, бродяга, пожаловал как раз вовремя, дети завтракают.
Олег с Дашей действительно сидели за столом. Они с любопытством уставились на Тимошку, и тот от неловкости отвернулся к окну. Он увидел большой куст, сплошь усыпанный иссиня-черными, даже какими-то сизыми от избытка силы гроздьями ягод.
- Видим! Видим! - торжествующе объявила Даша. - Ему стыдно. Выходной, семья за столом собралась, а ему стыдно!
- Почему ему должно быть стыдно? - спросил Олег и резонно добавил:-У него могут быть свои дела, ничего стыдного в этом нет.
Тимошка в благодарность подошел к Олегу и сел рядом,
Олег, точно как Вася, опустил руку ему на голову. Семеновна принесла Тимошке чашку с едой и поставила у порога,
хотя Тимошка при виде знакомой чашки почувствовал сильный голод, он, как всякий хорошо воспитанный пес, помедлил.
- Иди ешь, Тимошка, - убирая с его лохматой головы руку, ободрил Олег, и Тимошка, по-прежнему не торопясь, прошествовал к порогу, тщательно обнюхал чашку и стал медленно есть.
- Он вчера свой кирпич опять по саду таскал, - вспомнила Даша.
Еще она хотела сказать брату, чтобы он не задавался и что она сама скоро пойдет в школу и тоже будет носить за плечами тяжелый ранец, но в это время часто и коротко и, как всегда, неожиданно зазвонил телефон, опережая всех, даже Дашу, Тимошка в один момент оказался в противоположном конце дома и требовательно оглянулся, удивляясь неповоротливости людей. На этот раз он нe ошибся, в трубку опять забрался Вася. Дети, толкаясь, подбежали к телефону, и Даша, завладевшая трубкой, важно приложила ее к уху, узнав далекий голос отца, она подпрыгнула от радости и едва не отдавила Тимошке лапу.
- Папка! Папка! Здравствуй! - закричала она. - Хорошо слышу, хорошо! Когда вы с мамой приедете? Почему так долго? Да, да, - говорила она, опять торопясь, - яблоки падают, целый сад насыпался, тетя Женя не знает, что с ними делать.
С Васей затем поговорили Олег с Семеновной, и наконец, по обыкновению, дали трубку Тимошке. Он тотчас узнал Васю, он часто задышал в трубку, убрал язык и тихонько взвизгнул. Забравшийся в трубку Вася почувствовал его волнение и засмеялся.
- Ты, Тимошка, не переживай, - посоветовал он. - Мы па той неделе приедем с Татьяной Романовной, совсем приедем, слышишь? Можно сказать, уже выехали, билеты в кармане. Скоро приедем, Тимошка! А вот как нам дальше жить, ты не знаешь? Вот, вот, и я не знаю... Так-то вот, Тимошка...
Всем сердцем одобряя слова Васи в трубке, стараясь не потерять исчезающий голос, Тимошка негромко тявкнул, он отлично понял, что Вася вот-вот вылезет из своей холодной и ничем не пахнущей трубки, которую придерживал у его уха Олег, живой и необходимый, а главное, понятный, с тяжелыми добрыми руками, опять будет сидеть на своей скамейке у озера, хотя конечно же с ним вместе непременно появится и Татьяна Романовна, она опять повесит тряпку на крючок возле дверей и заставит всех, в том числе и его, Тимошку, вытирать ноги, что являлось всегда неприятным и нудным делом - терпеливо ждать, пока тебе насухо по очереди вытрут все четыре лапы. И все же сердце Тимошки колотилось от радости и восторга. Вася из трубки ушел, и она назойливо гудела, Тимошка совершенно случайно глянул на рябиновый куст за окном, теперь сплошь усеянный непрерывно и трескуче кричавшими птицами. Это были дрозды, тучей налетевшие на сад, злейшие Тимошкины враги, пожиравшие его самую любимую ягоду, только из-за Васи, забравшегося в трубку, Тимошка вовремя не заметил грозной опасности. Еще полный радости и восторга от голоса Васи, Тимошка помедлил лишь мгновение, затем ринулся к двери, открыл ее сильным толчком лапы и в два прыжка оказался в саду. С оглушительным лаем ринулся он и середину самого большого куста, в самую гущу дроздов, и тотчас над садом поднялась словно темная туча, дерзких и крикливых птиц оказалось неисчислимое множество, но Тимошке не удалось схватить ни одну из них.
Припавшие к окнам обитатели дома увидели невероятную картину. Над Тимошкой, непрерывно прыгавшим вверх и щелкавшим зубами, образовалась серая, кверху все расширявшаяся, крутящаяся воронка из птиц, и все это, вместе с Тимошкой, казалось, приподнялось в воздух и неожиданно стремительно унеслось в сторону озера. И там исчезло, рассыпалось, как бы растаяло, и не было больше ни Тимошки, ни дроздов, над садом повисла густая тишина погожего осеннего утра.
Семеновна протерла глаза, вполне резонно полагая, что ей все померещилось, взглянув на лицо Олега, выражающее крайнее недоумение, она опять припала к окну. Безжалостно общипанные кусты рябины стояли, высоко вскинув ранее отягощенные грузом ягод ветви, и больше ничего интересного в саду не было.
- Они его унесли, - растерянно сказала Даша, и тотчас, как по команде, дети бросились в сад. Было пусто, тихо и грустно кругом, тяжело и редко шлепались на землю спелые яблоки. Никто не знал, что сказать или подумать, все растерянно стояли возле Васиной скамейки и только переглядывались. Но вслед за тем из-под мостков послышалось недовольное сопение, а потом обозначилась вся Тимошкина физиономия, он настороженно глянул в небо раз, другой, глянул вокруг, увидел Семеновну, Олега с Дашей, выбрался из-под мостков окончательно, несколько раз сильно, с заметным неудовольствием отряхнулся, каждый раз окутываясь густым водяным облаком, несколько смущенно улыбаясь в сторону скамьи. С совершенно независимым и гордым видом, показывая, что не случилось ничего стоящего внимания, он деловито побежал к кустам рябины проверить и уточнить размеры опустошения.
Жизнь в саду продолжалась, еж Мишка с роскошными осенними бакенбардами осторожно пробирался зарослями малины, Чапа тоже готовилась к зиме и кое-что подправляла в своем подземном жилище. И Тимошка стал подбирать и глотать обитую птицами ягоду, густо усыпавшую землю, потом побежал к калитке, сел и приготовился терпеливо ждать Васю.