– Черная магия, – равнодушно отвечал князь. – Ольги Павловны здесь нет.
– Предположим. Когда ты видел ее в последний раз?
– На «Вавилоне». Помнишь, мы с Алексеем рассказывали тебе о нашей идее. Вышло ужасно скверно! Ольга убежала от меня той ночью, а утром я уехал к Ревичу. Больше я ее не видел, клянусь!
– Она не ночевала дома. Твой кучер подтвердил, что он привез ее к тебе вечером третьего дня. Я вынужден произвести у тебя обыск, Серж.
– Изволь, – со странной улыбкой согласился князь…
– Позовите урядника с понятыми и приступайте к обыску, – вернувшись в гостиную, сказал Курослепов Бубенцову…
Читатель! Спутник! Пока Бубенцов с урядником обыскивают дом, мы расскажем тебе о князе Чернолусском и его «Вавилонах».
Князь Сергей Львович Чернолусский был личностью широко известной в уезде и самою безнравственною. Промотавши денежное состояние своих покойных родителей, включая и долю безвременно и при весьма загадочных обстоятельствах скончавшегося старшего брата, их сиятельство на этом не успокоился. Он не только заложил и перезаложил под векселя свое имение, но и за сущий бесценок продал главную фамильную гордость Чернолусских – лес Горячий, предмет зависти уездных охотников. Оставшись гол как сокол, князь скатился до того, что стал потихоньку спускать ростовщикам последние вещи и картины. Делалось это тайно, через раболепно преданного ему дворецкого. Но в городе все знали об этом и почти открыто смеялись над князем.
Его прислуга разбежалась, за исключением старого дворецкого, преданного князю, как бывают преданны рабы старой крепостной закваски, и малахольного кучера, которому князь не только ничего не платил, но и не стеснялся одалживаться у него крепчайшим самосадом, когда в дороге ему вдруг хотелось покурить.
Развязка этой истории приближалась неотвратимо. Но князя это нимало не заботило. Страстный охотник, не имея средств содержать свою охоту, он разъезжал с ружьем по соседям, принимавшим его только из уважения к его покойным родителям. Аппетиты князя уж были не те… Он более не играл в карты, потому что ему не верили в долг; не ездил в Москву пьянствовать с приятелями, с которыми давно переругался; не делал своим любовницам, все еще многочисленным, дорогих подарков и даже при случае у них же разживался деньгами, при этом не считая себя альфонсом и имея наглость презирать всех женщин на свете. Но в одном Чернолусский не смел себе отказать. Это были знаменитые княжеские «Вавилоны»…
Читатель! Вероятно, ты уже догадался, что участники этих «Вавилонов», происходивших в доме князя примерно раз в месяц, занимались не возведением Вавилонской башни, но тем, чем не меньше прославились древние вавилоняне, а именно: самым изощренным и разнузданным развратом. Неудивительно, что на эти оргии князь приглашал людей проверенных по части всевозможных безобразий. И разумеется, только холостых. В их число, увы, входил и Федор Терентьевич Курослепов, который не оказался на последнем «Вавилоне» по причине прозаической: у него разболелись зубы.
О том, что же происходило на этих «Вавилонах», уездные жители говорили с негодованием и отвращением. Впрочем, достоверных свидетельств об этом не имел никто, кроме самих «вавилонян».
Между тем слухами о «Вавилонах» полнился весь уезд. Говорили, будто девиц легкого поведения, доставляемых для князя и его гостей из губернского города Т***, однажды вымазали ваксой, дабы придать им облик смуглых хананеянок. Говорили, что была ванная с шампанским, после которой в доме носились полчища мух. Говорили, будто бедных девушек видели как-то ночью нагими в княжеском пруду. К ногам их были привязаны рыбьи хвосты из картона. В результате одна из девиц чуть не утонула, потому что ее хвост затянуло илом. Говорили, что, одолжив у цыган дрессированного медведя, князь заставил девиц голыми кататься на нем в саду, отчего несчастное животное взбесилось и было хладнокровно застрелено князем.
Но наиболее осведомленные утверждали, что вовсе не эти забавы были изюминкой княжеских «Вавилонов». Для каждого из них князь лично придумывал что-то особенное, утонченно-развратное. Так, на один из «Вавилонов» пригласили из Москвы скандального поэта, одного из тех горе-писак, которых наш публицист Н. К. Михайловский метко окрестил декадентами. На другой «Вавилон» были специально выписаны восточные близнецы со сросшимися боками, предмет удивления и сострадания, но не объект для пьяных насмешек. Князь подверг несчастных близнецов жестокому эксперименту. Он напоил одного из них портвейном, наблюдая, как пьянеет и второй, даже не касавшийся губами пьяного напитка. Еще на одном «Вавилоне» была женщина-змея, способная укладываться целиком в тесный ящик, годный только для большой куклы. И тут князь не обошелся без жестокости. Он оставил жертву собственного искусства в ящике до утра.