Капитан нашего парома спускается с мостика и идет на правый борт шлюпочной палубы.
Капитан второго парома (в рупор). Как у тебя?
Наш капитан (тоже в рупор). Сам справлюсь. Скидываю машины за борт.
Капитан второго парома. Что у тебя горит?
Наш капитан. Грузовик с хлопком. Ближе не подходите. Сейчас кончим!
Капитан второго парома. Добро!
Капитан кидает взгляд вниз, на носовую палубу. С одной цистерной покончено, теперь «спасательная команда» во главе со штурманом и боцманом направляется к другой. С верхней палубы хорошо видно, что задохшийся и ушедший куда-то вниз огонь уже не так опасен, поскольку другая цистерна находится метрах в десяти от него. Если сначала сбросить за борт грузовик, то цистерну можно оставить. Капитан поднимает рупор:
— Штурман, боцман! Сперва сбросьте в море грузовик с хлопком, а потом посмотрим!
Боцман, штурман и летчики идут первыми, остальные — следом. Подойти к машине с хлопком почти невозможно. Ее надо стронуть с места своим ходом или на буксире. Кабина грузовика полна дыма.
Миг растерянности.
Капитан ВВС. Бак может взорваться.
Темноволосый летчик. Дурацкая смерть.
Боцман. Загнали, словно пробку. Дело дерьмо.
Штурман. Мы ее выведем.
Внезапно появляется водитель грузовика. Он мрачен и неразговорчив, вид у него убитый.
Водитель. В море?
Штурман. Приказ капитана. В море.
Водитель. Ну, попадись мне эти, которые груз подожгли... А нельзя ли...
Боцман. Не торгуйся. Нельзя! (Просительно.) Не побоишься завести машину?
Водитель. Если бензобак взорвется, то... (Показывает на небо.)
Между боцманом и водителем грузовика опять появляется доцент.
Доцент (вытирая вспотевшие руки). Я включу. Я обязан!
Штурман. Что-о-о? Обязан?
Доцент. Да! (Хватается за ручку дверцы.) Именно я обязан.
Водитель «москвича», стоявший в нарочито небрежной позе, вытягивается при появлении доцента чуть ли не в струнку и делает шаг вперед.
Водитель «москвича» (девушке). Я им покажу!
Да, преодолев последний внутренний барьер, он размашистым шагом подходит к боцману и водителю грузовика.
Водитель «москвича» (отстраняя доцента). Вы! Да у вас машина при погрузке заглохла! Я вам покажу, как...
Он распахивает дверцу и лезет в кабину. Оглядывается через плечо на людей вокруг машины, и все в нем — жесты, выражение лица, посадка головы — становится театральным, им руководят две противоположные силы: подавляемый страх и желание держаться бесшабашно. Сквозь душный дым он замечает парня с комсомольским значком, следящего за ним пытливо и удивленно.
Водитель «москвича». Будешь класть венок, отметь: в трудный момент показал себя...
Голос капитана. Кончайте митинг! Трогайтесь!
Штурман (выходя из себя). Или покажи нам, или убирайся! Какие сейчас речи?!
Водитель «москвича» захлопывает дверцу. Театральные жесты уступают место нервной суетливости. Мотор с первого раза не заводится. Каждый, отступив в сторону и выжидательно сжавшись, прислушивается к холостому реву стартера с таким видом, будто этот рев исходит из его собственного тела и мучителен, словно боль.
Небольшая пауза. Глаза водителя «москвича» слезятся, он закашливается. Он снова жмет на стартер, но мотор не включается.
Мотор заводится лишь на третий раз.
Медленно, очень медленно длиннотелая машина выезжает из тупика. Углом своего кузова она срывает зеркальце с туристского автобуса и выдавливает левое стекло водительской кабины. Водитель «москвича» сгорбился над рулем, губы его шевелятся: подбадривая себя, он непрерывно ругается.
Водитель «москвича». Я им покажу! О черт, я им покажу!
Какая длинная машина! Ее безобразный, обгорелый и мокрый насквозь кузов появляется из-за туристского автобуса дециметр за дециметром, и люди расступаются перед машиной. И вот она выехала на пустую палубу целиком, на всю длину дымящегося тела. Мотор работает на высоких оборотах, и шланги посылают ей вслед свои струи. Водитель, почти зажмуривший глаза, пытается попасть передними колесами на апарель. Он высунул голову в окно и смотрит на палубу, медленно движущуюся под колесами назад.
Водитель «москвича». Еще метр. Черт! Я им покажу! Еще полметра! (В его груди пылает безграничная жертвенность.) Я им покажу!