Он отчетливо видит, как первые колеса медленно вкатываются на апарель. Его рука тянется к зажиганию, нога жмет на тормоз.
В тот же миг внизу взрывается бензобак. Левый бок кабины подкидывает, в открытое окно кабины врывается пламя. Водителя кидает к правой дверце, и, закрыв лицо руками, он застывает, скрюченный, на сиденье.
Яростный голос капитана. Вытащите водителя из кабины. Машину немедленно в море!
Перед взрывом люди полукольцом следовали за машиной. Внезапно весь апарель и даже кусочек моря в его проеме охватывает огонь. Все застывают на месте. Грузовик стоит так неудачно, что железный край высокого фальшборта, являющийся как бы стеной ворот, то есть апареля, позволяет открыть дверцу только наполовину. Потерявшего сознание водителя кое-как вытаскивают из машины, относят на несколько шагов в сторону и осторожно кладут на палубу.
Голос капитана. Грузовик в море! Быстрее, штурман!
Сквозь открытую дверь мостика доносится голос с другого парома.
Капитан второго парома. Разреши идти в порт!
Наш капитан (себе). Катись к своей бабушке! (В рупор.) Грузовик в море!
Жена капитана (робко). А тот паром не может тебе помочь?
Капитан. Никто мне больше не поможет. Банк сорван. Помолчи.
Взгляд капитана прикован к машине, горящей в широком проеме апареля. На секунду взгляд перебегает на водителя, лежащего на палубе, но тотчас возвращается назад.
Все осторожно, плечом вперед, подбираются к пылающему грузовику.
Голос с другого парома. У нас на борту врач! Прислать?
Капитан (в рупор, яростно). Что вы там, черт подери, крадетесь, как церковные воры! Толкайте ее в море! (Подходит к открытой двери и обращается к другому парому.) Через минуту можете идти в порт. Врач нужен!
Все разом бросаются к машине: девушки, боцман, штурман, летчики, ребята из «москвича», председатель колхоза, двое из промкооперации. Лишь с левой стороны, там, где находится бензобак, никого нет. Толкают грузовик изо всех сил и с такой злобой, словно эта дымящая махина стала их личным врагом. Но у самого края палуба немного поднимается, и от этого грузовик становится как бы тяжелее.
Маль (краснея от натуги). Катись же, подлюга, катись!
Боцман (плечо его, прижатое к кузову, наклонено на сорок пять градусов). Господь, ты видишь нашу муку. Помоги!
Грузовик подвигается, получает разгон, передние колеса повисают в конце апареля над морем. И наконец грузовик падает вниз, оставив над водой спиральное облако дыма. Спираль замирает, рассеивается. На поверхность всплывают тюки обгорелого хлопка.
Все те, кто сталкивал машину, молча стоят у открытого апареля и смотрят на грязное море, где плавают, бултыхаясь, тюки хлопка, запасные колеса, бакелитовая кукла с розовым тельцем и черными кудряшками и другие случайные пустяки, связывавшие потопленные машины с жизнью. Мертвый круг сверкающего масла все расплывается и расплывается, тот самый мертвый круг, что усмиряет волны и грозит птицам «масляной смертью».
Масляные пятна похожи на глаза парикмахерши.
Люди смотрят в море, в самих себя.
Второй паром подваливает к правому борту. Первым с него перебирается через фальшборт на палубу врач. Вслед за ним — капитан второго парома. Врач склоняется над лежащим водителем. Тот тихо стонет, лицо, его, сильно обожженное слева, кривится от боли. Два матроса приносят носилки и ставят их на палубу.
Штурман подходит к врачу. Он смотрит на врача, как на человека, способного и спасти его и погубить.
Штурман. Выживет?
Врач. Сейчас... Наверняка.
Штурман. Сильно он пострадал?
Врач. Не... Еще не знаю.
Обращается к матросам с носилками:
— Помогите. Положите его на носилки.
Подходит парень с комсомольским значком, смотрит на лицо пострадавшего. На левой щеке краснеет ожог. Парень наклоняется:
— Атс, послушай, Атс!
Врач. Положите его на носилки.
Но как только матросы начинают его поднимать, пострадавший открывает глаза. Его кладут на носилки.
Врач. Унесите.
Матросы несут пострадавшего, парень с комсомольским значком идет рядом.
Водитель «москвича». Видал? Твоя теория получила по зубам!
Парень с комсомольским значком. Наоборот. Не моя, а твоя. Почаще бы давал по зубам своим теориям.
Водитель «москвича». Ты опять за свое.
Парень с комсомольским значком. А как же!
Паромы стоят рядом, как близнецы.