Парень с комсомольским значком. Небось на своей машине не так бы ездил.
Водитель. Еще бы! А из-за государственной нервы портить...
Девушка. Подумаешь!
Парень с комсомольским значком. Затормози, Атс! Запороть казенную машину — с твоим образованием это неоригинально.
Девушка. Скажите, как остроумно!
Водитель. Кончай ты с этими лозунгами — о государственном добре. Я их с самой школы от тебя слышу. Смени пластинку.
Парень с комсомольским значком. Приходится повторять, раз ты такая дубина. Затормози!
Девушка. Скажите, как остроумно!
Водитель (упрямо прибавляя газу). Отцепись! Терпеть не могу этих проповедей — шесть лет подряд их слышу. Красный пастор. Не моя марка.
Парень с комсомольским значком. Твоя марка? Это какая же? У тебя же все напрокат: и философия, и песни, и «москвич».
Водитель. Все? Ну, нет! Я хочу быть свободным.
Парень с комсомольским значком (с интересом). От чего же?
Водитель. От всего! От твоей морали. На мой вкус она пресна.
Девушка. Скажите, как остроумно!
Водитель. Мой отец воевал — ну и пусть! Он получил за это простреленное легкое, директорский пост и мое незаконченное высшее образование. («Москвич» обгоняет инвалидную коляску.) Этот тоже воевал и остался без ноги. Наслушался я этих проповедей, хватит — мы воевали, мы боролись. Воевали, и ладно. («Москвич» обгоняет грузовик, потом «Волгу». Водитель кивает головой в сторону «Волги».) Это кислое тесто в «Волге» не воевало, и все равно у него своя машина и баба рядом — первый класс. Им бы пригодились твои проповеди, а нам — нет.
Парень с комсомольским значком. И откуда берутся такие, как ты, не понимаю.
Водитель. А что ты вообще понимаешь? («Москвич» обгоняет «Икаруса»). Твое место там, в этом автобусе, а не здесь, среди неорганизованной и распущенной молодежи без идеалов. Там тебе и государственная машина, и коллектив, и. стадные инстинкты. Соответствующие твоей интеллигентности.
Парень с комсомольским значком. Юпитер, ты сердишься! Но без таких коллективов и без папы с простреленным легким половина ресторанных философов собирала бы окурки. Задумывался ли ты, кто оплачивает твою свободу?
Девушка. Скажите, как остроумно!
Водитель. Кончай, щенок! (С иронией.) Слабые у тебя зубы для таких оригиналов, как мы. Подучиться надо. Мы же взяты государством под охрану... да-да...
Второй парень. Как бобры и выдры.
Водитель. Заткнись! Под полную охрану! Даже, понимаешь, скучно. Не успеешь и расшуметься, как всякие тети и дяди уже кричат: «Надо понять молодежь!» Никакого интереса. (Парню со значком.) Ты, серость, не замечаешь, что не тебе с твоим комсомольским значком, а нам, оригиналам, строят глазки, что к нам подбирают ключи! Нас ругают стилягами, да, и паразитами, и ресторанными философами, да. А с другой стороны...
Парень с комсомольским значком. Я тебя понял. Если бы клопа научили философии...
Девушка. Скажите, как остроумно!
Второй парень. Слушай, Атс, вода кипит!
Водитель. До порта дотянем.
«Москвич», «Волга», грузовик с хлопком и коляска с каждым километром приближаются к порту. Вдали уже мелькнул клочок моря: здесь ломаная дуга залива глубоко врезается в сушу. Эстонское побережье с его камнями и редкой жесткой травой как бы тушуется рядом с веселой синевой моря.
И вдруг совершенно неожиданно возникает над низким берегом входящий в гавань паром. На фоне выгоревшей зелени можжевельника свежая, сияющая белизна его салонов и командного мостика кажется парадной. Как если бы прямо по воздуху плыла под бледным небом церковь, отрешенная от моря и от суши. Навстречу ему плывет низкая каменная грудь мола, и вот уже белая башня мостика скользит над ним, и начинает реветь сирена — гулкая, печальная, призывная.
Машины подходят к порту. Но прежде они обгоняют четырех девушек. Девушки крутят педали спокойно, даже чуть устало и лениво, но сирена заставляет велосипедисток приналечь, так что инвалидной коляске удается обогнать их далеко не сразу.
По шоссе гонят четыре студентки-филологички. Их рюкзаки прикручены к багажникам. Одеты все одинаково: полосатые майки, гимнастические брюки, тапочки. Все на зависть молодые и свежие. Сильные красивые ноги в трикотажных брюках, голые руки, склоненные в броске головы — все это создает ощущение чего-то чистого, здорового и в лучшем смысле слова патетического. Лица их от гонки стали розовыми и влажными, скорость им по душе. Мчащаяся впереди Маль, самая крепкая и плотная из всех, поднимает голову.