-- А метод столетней давности, описанный Конан-Дойлем, не подойдет? -спрашивает она.
-- Какой?
-- Наблюдение из дома напротив.
Томин крякает, достает записную книжку, находит телефон, звонит.
-- Юлия Семеновна?.. С Петровки. Скажите, когда вы переби-рали серебро и прочее свое бар... -- он чуть не договаривает "барахло", но спохватывается и маскирует это кашлем, -- и прочие вещи, шторы на окнах были задернуты?.. Пока все. -- Томин кладет трубку. -- Разумеется, она не помнит! То, что нужно, никто не помнит. Вселенский склероз!
-- Шурик, ты раскалился докрасна, это уже вредно.
-- А что не вредно? Жизнь вообще вредная штука: никто в конце концов не выдерживает, все помирают.
x x x
Царапов в это время старается наладить сбыт. В винном отделе, который изолирован от магазина, со всем управляется румяная боевая Маня. Она и кассир, и продавец, и рабочий, ворочающий ящики, и кредитор своих не всегда платежеспособных завсегдата-ев.
-- Закрываюсь, закрываюсь! -- покрикивает она, выпроважи-вая последних покупателей. Кого и подпихнет в спину. -- Завтра приходите опохмеляться! А тебе больше в долг не дам, не надей-ся!
Ей не противоречат. Прощаются уважительно и любезно, нас-колько позволяют градусы. Вор оказывается последним, но его Маня не толкает: этакий статный, уверенный.
-- Закрываюсь, -- напоминает она и смотрит выжидающе: чего, мол, тебе?
-- Вот и хорошо. Я вещички тут некоторые хотел показать.
-- Да я вас первый раз вижу, -- осторожничает она.
-- Так и я вас вижу впервые, Маня, -- ласково улыбается вор. -- Оно ведь так лучше.
Продавщица еще секунду-две медлит, но все же запирает дверь, соглашаясь тем самым продолжить беседу наедине. Она проходит за прилавок и говорит уже фамильярно:
-- Небось скажешь: с женой поругался и уезжаешь. Позарез, мол, деньги нужны.
-- Как ты догадалась, Маня?
-- А, у всех одна формулировка... когда из дому тащут. Мой тоже тащил, пока не выгнала.
-- Беда с мужиками, верно? -- подстраивается под нее Царапов.
-- С ними беда, а без них опять беда! -- Маня снимает не первой свежести халат и оглаживает себя, расправляя платье.
Вору намек ясен, но ему нужна не Маня -- нужны наличные. Он поднимает на прилавок туго набитый портфель и щелкает зам-ком. Наружу бугром, как живой, выпирает мех. Вор раскладывает шкурки на прилавке.
-- Утрамбовал-то... -- говорит Маня, расправляя ладонью мягкий ворс. На время деловая хватка берет в ней верх, и вытесняет прочие мысли. Она заглядывает в нутро портфеля, вынимает ложки: серебряные столовые и золотые чайные, рассматривает, кладет обратно и машет на меха. -- Забери пока, нечего на виду держать!
И тут ее внезапно приковывают руки вора. Сворачивая шкурки в тугой рулон, они двигаются так молниеносно и привычно, что невольно рождают у Мани догадку: не в своем доме взяты вещи-то!
-- С тобой, чего доброго, влипнешь... -- бормочет она, еще не вполне уверенная, потому что вор слишком не похож на вора. Но тот одаривает ее беззаботной улыбкой:
-- Никогда, Маня! Бери со спокойной душой!
Поплевав на его "никогда" через левое плечо, Маня начинает сбивать цену.
-- Между прочим, конъюнктура повернулась. Чего ты принес -- уже не дефицит. Было время -- на ковры кидались, на хрусталь. А теперь это все и это все, -- трогает она пальцами серьги у себя в ушах, -- знаешь, как в торговле называется? Товары замедленной реализации.
-- Обижаешь, Маня! Что ж тогда в цене?
-- Что?.. Ну вот видеоприставка к телеку. Я в одних гостях видела -обалдеть! "Джи-ви-си" называется. И к ней фирменные фильмы. За это я бы твой портфель доверху бумагой насыпала!
-- Это заказ?
-- А можешь достать? -- радостно изумляется Маня.
-- Поискать надо... авось где у жены завалялась.
-- Засыплешься ведь, черт глазастый! -- дрогнувшим голосом произносит Маня.
-- Цыц! -- обрывает вор.
Маня вздыхает и раз и два.
-- Слушай, -- заводит она душевный разговор. -- Мне офици-ально рабочий в отделе положен... На что тебе нервы трепать, если откровенно-то? Ну подвигаешь немного ящики... обозна-чишь работу.
-- У меня трудовой книжки нету, -- щурится вор от сдержива-емого смеха.
-- Да на шута она, книжка! -- даже охрипла бывалая Маня. -- Слу-ушай, квартира у меня трехкомнатная, все есть, балкон, лес рядом, обихожу тебя, всегда домашнее питание, я стряпать так люблю!..
Вор берет в ладони ее руку.
-- Спасибо, Маня. Тронут. Только я вкалывать не люблю, даже немного, натура не дозволяет. Я птица перелетная... А приставка тебе будет, Маня.
x x x
В буфете на Петровке Кибрит ожидает своей очереди. Входит Томин.
-- Зинаида, согласна быть голодной, но счастливой?
-- Еще бы!
-- Тогда беги к Паше, пожинай лавры!
-- Да что такое случилось? -- Оба отступают немного в сторон-ку.
-- Сейчас направил к нему товарища Нодиева. Это тот, что засыпался с поддельным талоном предупреждения.
-- И?..
-- Да я маленько зашился с автомобилистами, такую кучу просеиваем... И ткнул ему случайно твое описание шин.
-- От "Волги", которую вы красиво упустили?
-- Ну да. И вдруг, представляешь, -- сработало! Можно сказать, исторический поворот событий!
...Нодиеву за сорок, он в потертых джинсах и весь какой-то шалавый, разболтанно жестикулирующий -- вечный подросток. Лицо у него характерное и запоминающееся.
-- Точно, резина моя. В смысле -- моя бывшая. Ту "Волгу" я продал. А у нового хозяина ее, верно, увели.
-- К этому мы еще вернемся. А что у вас за история с талоном?
-- Не знаю абсолютно! -- врет Нодиев. -- Гаишник чего-то прицепился, понятия не имею.
Пал Палыч в коротком раздумье.
-- Настроены тянуть волынку... Ладно, изложу факты сам, чтобы не препираться попусту. Вы регулярно ездите по одной трассе, регулярно превышаете скорость и получаете проколы в талонах. И вдруг предъявляете постовому ГАИ нетронутый та-лон. А он помнит, что собственноручно делал вам предупрежде-ние в третьем талоне и талон был дырявый, как дуршлаг.
-- Мало ли что он скажет! Почем он помнит, что я -- это я?! Машина другая, даже вон кепка новая! -- Он хватает с колена кепчонку с маленьким козырьком и лихо напяливает. -- Вот! -- И победоносно смотрит на Кибрит, проверяя эффект.
-- Я бы вас даже в цилиндре узнала, -- улыбается Кибрит.
-- Ну, вы! Вы эксперт! То эксперт -- а то гаишник!
-- Зинаида Яновна, объясните Олегу Модестовичу.
Кибрит переворачивает лицом вверх лежащие на столе табли-цы, на которых видны очень крупные изображения букв.
-- Изъятый у вас талон поддельный. Вот его снимки при боль-шом увеличении. Посмотрите, везде, где стрелки, это отступле-ние от стандартного типографского шрифта. Кустарная работа.
-- Так что, либо вы скажете, откуда взяли талон, либо будете отвечать за использование фальшивых документов, -- подхваты-вает Знаменский.
Нодиев стягивает кепчонку с головы, вешает на палец и пока-чивает между колен. Так у него выражается расстройство чувств.
-- Чего-то последнее время не везет. На каждом пустяке вле-таю... Теперь вот приходится хорошего человека подводить. Но не сам же он талоны штампует, верно? Оправдается, я думаю? Вить-ка это Клячко достал... Которому я ту машину продал.
x x x
Клячко спокойный и внушающий доверие мужчина
-- Вот и помогай людям... -- говорит он, сидя против Пал Палыча на месте Нодиева.
-- Вы не ответили на мой вопрос,
-- А я отвечу, не беспокойтесь. Талон достал Пузановский. Иван Данилыч. -- В тоне Клячко слышна антипатия. -- Для знакомых он всякие такие вещи делает. Взял полсотни... Ради другого кого я не стал бы, честно. Но Модестыч -- водитель уникальный. На ногах, пожалуйста, споткнется. А на колесах в игольное ушко проедет! От него требовать сорок километров в час... -- Клячко пожимает плечами, не найдя слов.
-- Скажите, после покупки машины у Модестыча вы резину меняли?
-- Мелко повезло -- не успел.
-- Очень хорошо... Обстоятельства угона?