Наконец Барбоска решительно гавкнул:
— За мной, Акуля! — и побежал к лесу.
Когда тень Игната показывала на грядку морковки, полудница и пёс добрались наконец до опушки леса.
— Отдохнём, — предложила бабушка полудница, но Барбоска, чтобы не потерять в лесу след, кинулся по нему.
— Барбоска, Барбоска! — зря звала Акуля, пёс скрылся в зарослях.
Полудница не побежала за ним. Там в чаще можно и заблудиться, а Барбоска никуда не денется — прибежит.
Скоро и правда напролом через кустарник выскочил Барбоска.
— Ав! — пролаял он. — Ав! Нет в лесу никакого Спиридона!
— Енто как так нет? — огорчилась полудница. — Хорошо ли ты искал?
— Я же, Акуля, по следам шёл. Следы в лесу все сохранились. Мальчишки там костёр жгли. Сучки собирали. Траву потоптали.
— Ну а что ты ещё видел?
— Ива растёт, — начал вспоминать пёс. — Большущий пень стоит, и всё…
— Ой, Барбоска! Ты просто молодец! Побежали скорей к этому пню!
Через несколько минут Барбоска вывел бабушку к старому пню.
— Здравствуй, Спиридон! — бросилась к нему Акуля. — Ты всё такой же! Не стареешь! Если бы бороду подстричь, так совсем бы молодцом казался. Хотя она, борода-то, у тебя и у маленького росла, такая же зелёненькая. Енто сколько же годков тебе нынче? Тоже, наверное, как и мне, сколько-то с половиной? А письмо твоё я получила…
Тут Акуля остановилась, чтобы дать лешаку время подумать. А раздумывал он всегда ровно час и уж только потом отвечал.
Акуля присела напротив Спиридона, а Барбоску отпустила побегать. Пёс обрадовался, гавкнул и умчался к реке.
Пока Спиридон думал, Акуля отдохнула, осмотрела лешака, не ползают ли по нему гусеницы и жучки, и прошлась по лесу. Тут на неё выскочил заяц Тишка.
— Стой, бесстыдник! — остановила его Акуля. — А ну признавайся, где мой сундучок?
— Да я что, я ничего, — залепетал Тишка. — Если Спиридон велит, я покажу.
— Пошли, пошли к Спиридону. Он как раз сейчас заговорит.
Вовремя полудница это сказала. Только они подбежали к лешаку, как он заскрипел:
— Ась?.. Да это же ты, Акуля… Правильно говоришь, не старею я — все некогда. А бороду зачем трогать. Ее бабочки любят. Даже махаон прошлым летом на ней сидел. Во как!.. А годов мне много. Может, и правда сколько-то с половиной… Получила, значит, письмо. Не обманули воронушки, отнесли.
Тут лешак закашлялся и замолк. И неизвестно, скажет еще что-нибудь или наговорился. Подождала немного Акуля — молчит ее приятель. Тогда она лешаку самое главное высказала:
— Что же ты, Спиридон, сундучок мой велел утащить?
Видишь, платье мое износилось и в огород выйти не в чем. А в сундучке другое платье… Скажи Тишке, пусть принесет сундучок. А я еще когда-нибудь тебя навещу. Теперь мы с Барбоской дорогу знаем…
Сказала это Акуля и замолчала. Опять надо было ожидать ровно час.
За этот час тень Игната уползла с грядки морковки в борозду, а сам Игнат начал беспокоиться. Пора уже вернуться полуднице с Барбоской, а их все нет.
Сердитый и озабоченный ходил по двору дед Юрий. Он варил борщ и оставил псу целую миску костей, а Барбоска куда-то убежал. Дед Юрий выходил на улицу, высматривал там свою собаку, звал пса в огороде, но Барбоска не отзывался.
— Отчего, отчего наш хозяин такой сердитый? — спрашивала одна курица у другой.
— Барбоска потерялся. Вот хозяин и боится, что ему самому придется грызть кости, а их попробуй угрызи. Я бы не смогла…
— Куд-куда! Какая беда! — сочувствовали деду Юрию куры и поглядывали на крылечко к соседям, где сидели две девочки — Ика и Лида.
Куры были любопытные, они расхаживали по двору и кудахтали:
— И чего это они там делают? Сидят и сидят. Лучше бы в земле покопались, червячков поискали.
— Платье шьют, платье шьют! — объяснял им петух Костя.
— Кому же? Кому же?
— Ко-ко-нечно, не тебе, а Лидиной кукле Машке.
— Зачем мне платье? Не натяну я его, а если надену — моих красивых перышек не будет видно…
Куры успокоились, а тут одна из них нашла дождевого червяка, и все кинулись к ней посмотреть, большой ли червяк, и попробовать, вкусный ли!
А две мастерицы Ика и Лида шили на старой-престарой машинке платье. Сшить платье дело непростое, тем более если делаешь это впервые. Скроили они новое платье по тому, которое было на кукле. Только шили они свое платье чуть побольше Машкиного, наверное, на вырост.
Девочки мучились над платьем. Игнат в огороде пугал скворцов. Барбоска в роще загнал бурундука на корявый дуб и жалел, что не умеет лазить. Акуля присела на кучку хвороста возле Спиридона, и тут он как раз заговорил.